Сидя на кушетке с ледяным компрессом на колене, я смотрел на забинтованную ногу.
«Приплыли, блин, подумал я. И правда, с днём рождения тебя, Громов! Лучшего подарка и не придумаешь».
Орлов в больнице с переломами и сотрясением. Я сижу в санчасти с перспективой провалить важнейшие соревнования в училище или угробить колено. А где-то там во тьме притаился неведомый враг, который едва не угробил нас и теперь наверняка готовится к следующему шагу.
Я перевёл взгляд на темнеющий прямоугольник окна. Злость и негодование отступили, в голове появилась привычная ясность мысли, стоило только мне принять окончательное решение.
Глава 6
Едва заметно хромая, я шёл к месту старта. Боль превратилась в фон. Назойливый, но терпимый. Как шум в ушах после громкого хлопка. Главное она не мешала мне двигаться.
Однако мысли мои сейчас были далеки от предстоящего забега. Они вязли, как в болоте, в воспоминаниях о вчерашнем визите на Ангарскую. Я исполнил обещание самому себе и навестил Орлова в больнице.
Его лицо, бледное, но живое, всплыло перед глазами. И тут же следом в голове зазвучал его голос. Тихий, хриплый шёпот, едва пробивающийся сквозь хрипы боли и лекарственную муть: «Грачёв Михаил Валерьянович» Это было первое, что он выдохнул, как только медсестра закрыла за собой дверь палаты.
Дальше он принялся рассказывать, и с каждым его словом я сжимал челюсть всё сильней. Говорил лейтенант коротко, отрывисто, сбиваясь, но каждое слово врезалось в моё сознание как нож.
Давление. Шантаж. Угрозы. Не ему, а Ольге и их маленькой дочке.
Убеди Громова уйти или дискредитируй его Иначе Орлов не договорил, но страх в его глазах был красноречивее любых слов.
Он пытался тянуть время, пытался сопротивляться и поплатился. Та машина, считал он, была направлена на меня. Но могла достаться и ему. Мы оба стали мишенями.
Я сидел у его койки, слушая этот сдавленный шёпот, и чувствовал, как во мне зреет взрывоопасная смесь. Холодная, густая ярость, поднимающаяся из самого моего нутра. Мои пальцы сами собой сжались в кулак, пока костяшки не побелели.
Угрожать женщине? Ребёнку? Использовать семью как рычаг давления? Это Это выходило за все мыслимые и немыслимые рамки подлости. Я не находил слов. Во рту стоял горький привкус гнева.
«Тварь» пронеслось в голове, но даже это слово было слишком мягким для того, чтобы охарактеризовать Грачёва.
Теперь имя врага перестало быть абстрактной тенью, туманной загадкой. Оно стало фактом. Обрело плоть и облик. Михаил Валерьянович Грачёв. Уважаемая в городе личность. Человек с положением. И отец Натальи.
Эта мысль добавила в клокочущую во мне ярость новую, горькую ноту. Линия была перейдена. Грачёв перестал быть просто противником. Он стал для меня мишенью.
Я прошёл мимо группы курсантов, бодро переминавшихся с ноги на ногу у края беговых дорожек. Среди них мелькнуло знакомое лицо. Наталья. Она стояла чуть в стороне, в своём безупречно белом медицинском халате поверх формы, руки засунуты в карманы. Неприступная и красивая, как и всегда.
Её взгляд скользнул по мне, по моей ноге. В её обычно холодных глазах мелькнула тревога. Или вина? Или просто профессиональная оценка травмы? Плевать.
Сейчас меня интересовало другое. Глубоко ли она погрязла в грязных делах отца? Знала ли о покушении? И если ответ на вопросы «да», тогда, что с ней делать? Какие действия предпринять?
Я снова устремил свой взгляд вперёд. Сейчас не время искать ответы на все эти вопросы. Позже. Впереди соревнования, и только они были важны в данный момент.
Подойдя к стартовой линии, я ощутил на себе перекрестье множества взглядов. Курсанты, преподаватели, гости училища все смотрели на упёртого курсанта, рискнувшего бежать с травмой. За вчерашний день новость об аварии и её последствиях разлетелась по училищу со скоростью лесного пожара.
Я мысленно махнул на них рукой
плевать. Пусть судачат. Это тоже сейчас не имеет значения. Я посмотрел на Зотова, который о чём-то беседовал с судьёй. Завидев меня, он оторвался от разговора с ним и быстро подошёл ко мне. Его обычно жизнерадостное лицо, сейчас было предельно серьёзным.
Серёг, тихо, чтобы не слышали другие, спросил он, как нога? Только честно.
Его взгляд обеспокоенно скользнул по моему колену.
Может, ну его? Не геройствуй. Снять заявку это ведь не позор. Здоровье дороже, чёрт возьми.
Я коротко мотнул головой, смотря прямо перед собой, на беговую дорожку, ещё пустую, ждущую своих победителей.
Справлюсь, Стёп. Не впервой. Не волнуйся.
Голос мой прозвучал уверенно, без тени сомнения. Зотов глянул на меня со скепсисом, хотел что-то добавить, но, в конце концов, сжал губы поплотнее, а затем похлопал меня по плечу.
Ну, смотри Сказал он. Удачи, Серёга.
Поблагодарив его, я косил взгляд и увидел майора медслужбы Козлова. Он стоял в стороне, возле носилок, приготовленных на всякий случай. Вчера он проверил моё колено. Микротрещины не подтвердились, но ушиб надкостницы был налицо.
Поэтому сейчас док смотрел на меня с выражением глубокого профессионального неодобрения. Его взгляд за толстыми стёклами очков буквально кричал: «Глупец. Сам себя калечишь».