Она решительно подошла к умывальнику, плеснула в лицо ледяной водой, пытаясь смыть с себя остатки усталости и сомнений. Нужно привести себя в порядок, собраться с мыслями, разработать план действий. Первым делом поговорить с тетушкой Агатой. Она должна все ей рассказать, попросить совета, поддержки. А потом она найдет Николаса. И они поговорят.
На этот раз откровенно, без недомолвок, без упреков. И они вместе решат, что делать дальше.
В тот самый момент, когда Вивиан, полная новой, отчаянной решимости, расчесывала свои густые каштановые волосы, собираясь уложить их в привычный небрежный пучок, который никогда не получался идеальным с первого раза, в дверь ее комнаты тихо постучали.
Мадемуазель Арпэр? Вы не спите, ma chérie? это был голос мадам Леруа, ее словоохотливой и немного любопытной квартирной хозяйки, говорившей с сильным французским акцентом.
Нет, мадам Леруа, входите, ответила Вивиан, слегка удивленная этим ранним визитом.
Дверь приоткрылась, и в щель просунулась сначала темноволосая головка, а затем и вся худощавая, миниатюрная фигурка хозяйки пансиона. Мадам Леруа, с ее живыми карими глазами, которые сейчас с любопытством обежали комнату, была истинной парижанкой, обожавшей готовить. Нередко она баловала Вивиан ароматными бриошами или нежным пате, запахи которых, доносившиеся с кухни, служили едва ли не единственным утешением в этом чужом, холодном городе.
Пардон, мадемуазель Арпэр, произнесла она с заметным французским акцентом, немного коверкая слова, что беспокою так рано. Но там внизу одна дама к вам. Ошэнь важная, я думаю. Говорит, дело не ждет. Я сказала, мадемуазель, возможно, отдыхает, но она так инсисте э-э-э настаивала
Вивиан нахмурилась. Леди? В такую рань? Кто бы это мог быть? Тетушка Агата? Но она обычно предупреждала о своих визитах. Неужели
Сердце Вивиан тревожно екнуло. Она быстро накинула на плечи старенький, но чистый пеньюар из кашемира приятного мятного оттенка, который служил ей одновременно и халатом, и попыталась пригладить выбившиеся из прически пряди.
Я сейчас спущусь, мадам Леруа, сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно. Проводите даму в общую гостиную, если не трудно. И предложите ей чаю.
Уже сделано, ma chérie, уже сделано, кивнула мадам Леруа и, бросив на Вивиан еще один любопытный взгляд, исчезла за дверью.
Вивиан несколько мгновений постояла в нерешительности, пытаясь унять непрошеную дрожь в коленях. Кто бы это мог быть? И почему ее так внезапно охватило это дурное предчувствие? Она глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки, и, наскоро поправив прическу и одернув пеньюар, вышла из комнаты и направилась вниз по узкой, скрипучей лестнице.
Общая гостиная пансиона мадам Леруа, обставленная разномастной, потертой мебелью и украшенная многочисленными безделушками сомнительного вкуса, была погружена в утренний полумрак тяжелые бархатные портьеры на окнах были плотно задернуты. Единственным источником света была керосиновая лампа, сиротливо горевшая на круглом столике, застеленном выцветшей скатертью. На столике, рядом с лампой, стояли две тонкие фарфоровые чашки с дымящимся чаем, аромат которого, смешанный с запахом пыли и старого дерева, едва уловимо витал в воздухе.
У камина, в котором еще не успели разжечь огонь, спиной к двери стояла высокая, стройная женская фигура в элегантном дорожном костюме из темно-серого твида и шляпке с вуалью. Даже со спины в этой фигуре чувствовалась какая-то особая, властная стать.
Вивиан замерла на пороге, ее сердце гулко стучало в груди. Она знала эту фигуру. Она знала эту осанку. Она знала эту ледяную ауру, которая, казалось, замораживала все вокруг.
Женщина медленно обернулась, и Вивиан почувствовала, как у нее перехватило дыхание.
Перед ней, в тусклом свете керосиновой лампы, стояла леди Маргарет Сент-Джон.
Ее лицо, обрамленное безукоризненно уложенными седыми волосами, было бледно и непроницаемо, как всегда. Но в ее холодных, светло-голубых глазах, цвета замерзшего зимнего неба, Вивиан увидела такое выражение смесь плохо скрываемой враждебности и какой-то мрачной, почти зловещей решимости, что у нее по спине пробежал холодок.
Леди Маргарет Сент-Джон. В Нью-Йорке. В этом убогом пансионе. Зачем?
Доброе утро, мисс Харпер, голос леди Маргарет прозвучал ровно, почти бесцветно, но в этой ледяной вежливости таилось столько неприкрытого презрения, что Вивиан невольно поежилась. Она окинула быстрым, оценивающим взглядом скромную гостиную, задержав его на мгновение на потертой обивке кресел и выцветших обоях, и ее тонкие губы едва заметно скривились. Надеюсь, я не слишком рано для визита? Впрочем, обстоятельства, как вы понимаете, не терпят отлагательств.
Вивиан с трудом заставила себя сделать шаг вперед. Ее недавняя решимость бороться за свою любовь перед лицом этой женщины казалась сейчас такой хрупкой, почти нелепой.
Леди Маргарет, выговорила она, стараясь,
чтобы ее голос не дрожал. Чем обязана столь неожиданному визиту?
Леди Маргарет не удостоила ее прямого ответа. Она медленно прошла к одному из кресел, стоявших у камина, и, прежде чем сесть, брезгливо провела по его подлокотнику пальцем в дорогой кожаной перчатке, словно опасаясь испачкаться. Вивиан осталась стоять посреди комнаты, чувствуя себя непрошеной гостьей в собственном временном пристанище.