Он помедлил мгновение, словно хотел что-то еще сказать, но потом лишь коротко кивнул.
Доброй ночи, мисс Харпер. Или, вернее, доброго утра.
С этими словами он повернулся, сел обратно в кэб и, не оглядываясь, уехал, оставив Вивиан одну на пустынной, холодной улице, наедине с ее смятенными чувствами и тяжелыми мыслями. Она смотрела вслед удаляющемуся экипажу, пока он не скрылся за поворотом, а затем медленно поднялась по скрипучим ступеням крыльца и, достав из ридикюля ключ, отперла тяжелую дубовую дверь своего временного пристанища.
Поднявшись в свою маленькую, холодную комнатку под самой крышей, Вивиан, не раздеваясь, опустилась на жесткую, неудобную кровать. Сил не было даже на то, чтобы зажечь керосиновую лампу. Бледный, неверный свет зарождающегося дня едва пробивался сквозь мутное стекло
единственного окна, выходившего во двор, освещая убогую обстановку: железную кровать с прогнувшейся сеткой, шаткий столик, заваленный книгами и бумагами, старый комод с облупившейся краской да единственный стул.
Она лежала, глядя в потолок, и события прошедшей ночи снова и снова проносились перед ее мысленным взором, яркие, как вспышки молнии. Унизительная сцена в кабинете Тренчарда, наглость Донована, ледяное презрение в глазах Николаса а потом этот безумный, страстный поцелуй в полутемной гостиной, его горячее дыхание на ее коже, его слова, такие неожиданные, такие желанные: «Я тот, кто не хочет вас терять. Снова».
Вивиан закрыла глаза, чувствуя, как по щекам катятся горячие, непрошеные слезы. Она плакала от усталости, от унижения, от переполнявших ее противоречивых чувств. Когда-то она ненавидела Николаса Сент-Джона за его высокомерие, за его жестокость, за ту боль, которую он ей причинил. Но сейчас она не могла отрицать той странной, почти болезненной тяги, которую испытывала к нему, той необъяснимой власти, которую он имел над ней.
Его слова «Вы слишком дороги мне» Неужели он действительно это сказал? Или ей это просто показалось в пылу той безумной минуты? А если сказал, то что это значило? Была ли это очередная игра, очередная уловка хитрого, искушенного соблазнителя? Или он действительно испытывал к ней что-то настоящее, глубокое?
Она вспомнила его лицо в ту минуту бледное, измученное, с этой непривычной для него уязвимостью в глазах. Он искал ее. Он беспокоился о ней. Он не хотел ее терять. Эти мысли, такие простые и такие неожиданные, заставили ее сердце забиться чаще.
Вивиан села на кровати, вытерла слезы и подошла к окну. Нью-Йорк просыпался. Внизу, во дворе, уже слышались первые звуки начинающегося дня: скрип телеги разносчика молока, лай собаки, приглушенные голоса. Город жил своей обычной, суетливой жизнью, равнодушный к ее маленькой драме, к ее смятенной душе.
Она посмотрела на свое отражение в мутном стекле. Бледное, осунувшееся лицо, темные круги под глазами, растрепанные волосы Да, она выглядела не лучшим образом. Но в глубине ее серо-зеленых глаз, еще мгновение назад полных слез и отчаяния, теперь разгорался какой-то новый, еще неясный, но уже упрямый огонек.
Она любит Николаса. Да, любит. Как бы она ни пыталась это отрицать, как бы ни старалась похоронить это чувство под пеплом обид и разочарований, оно жило в ней, жгло ее изнутри, не давая покоя. И он по всей видимости, тоже любит ее. Его слова, его взгляд, его поцелуй все это не могло быть простой игрой, пустым звуком; в этом крылась правда, которую она отчаянно хотела, но боялась принять.
Тогда что же ее останавливает? Что мешает им быть вместе?
Перед ее мысленным взором тут же возникли два образа, два призрака, которые, казалось, всегда будут стоять между ней и Николасом. Первый леди Маргарет Сент-Джон, его мать, холодная, властная, несгибаемая в своей высокомерной гордыне, женщина, которая никогда не простит ей, Вивиан Харпер, ее «низкого» происхождения, ее «сомнительной» репутации, ее дерзкого вторжения в их безупречный, респектабельный мир. Женщина, которая уже один раз вышвырнула ее, как паршивую собачонку, и которая, без сомнения, сделает все возможное, чтобы не допустить ее возвращения в жизнь своего сына.
А второй образ утонченная, изящная, безупречная Женевьева Кавендиш, невеста Николаса, девушка из его круга, идеальная партия для наследника состояния Сент-Джонов. Красивая, породистая, воспитанная Все то, чем не была и никогда не сможет стать она, Вивиан.
Она раздраженно отмахнулась от этих непрошеных видений, словно от назойливых мух. Да, леди Маргарет это серьезное препятствие. Да, Женевьева это проблема. Но если они любят друг друга, если их чувства взаимны, то какие, черт возьми, могут быть сомнения?! Разве любовь не способна преодолеть любые преграды, любые предрассудки? Разве она, Вивиан Харпер, не привыкла бороться за то, во что верит, за тех, кого любит?
Решение созрело в ней мгновенно, твердое и безоговорочное, как удар молота. Она будет бороться. За Николаса. За их любовь. За их будущее. Она не позволит ни его матери, ни его невесте, ни всему этому лицемерному бостонскому свету разрушить то хрупкое, едва зародившееся счастье, которое, как ей казалось, было так близко, так возможно.