Никому я его не отдам. Заколдованный аль нет, служит мне верою и правдою. Ни один воришка с ним не справиться. Верно говорю, Сивка-Бурушка?
Тыкнулся Сивка-Бурка мордою ей в руку в подтверждение.
Уж добралися почти до столицы, до Вилева. Одного дня пути не доехали. Прилегли отдохнуть на пригорушке. Спит Василисушка, и во сне ей видится.
Стоит она в лесу темном-непроглядном одна-однешенька. Посреди леса колодец глубокий. Над колодцем дым тонкой струйкой тянется. Да не простой дым, а синий-пресиний, как крылья у Сивки-Бурушки.
Подошла Василиса к колодцу и в самый краешек егойный заглянула. Расступился тотчас дым перед нею.
Видит в глади колодезной, чистой-прозрачной аки слеза девичья, чудище трехголовое. В полдеревни вширь, с колокольню в рост. Чешуя серебром переливается. Одна голова вперед прямо на ней глядит. Вторая влево зрит за дорогой следит. Третья вправо бдит от врагов сторожит.
Молвит тогда к ней первая.
Торопись, Василисушка. Не спасешь к первому дню осени заколдованного царевича, сотру с лица земли все царство-государство Еремеево. Ни одной души не пожалею.
Очнулася мигом Василисушка. Велела спутникам коней запрягать, ни мига боле не выжидая.
На самом подступе к Вилеву остановилась Василисушка.
Нельзя нам с тобою идти, Сивка-Бурушка. Заприметит тебя царь-батюшка Еремеюшка, к себе взять захочет. Подожди меня здесь, у края леса, чай быстро узнаем, куда подевался Данилушка и вернемся за тобою.
Не хотел стоять смирно Сивка-Бурушка. Порывался все с ней пойти, да Василисушка на своем настояла. Пригрозила и вовсе без него дальше идти жениха искать.
Заплатили они за вход вчетвером, и впустила их стража в стольный град Вилев. Вышли они на главную площадь перед царским дворцом. Подивилися братья да сестры увиденному.
Народу тьма-тьмущая. Шумит да гуляет град Вилев, вином-медом разливается, нарядами заморскими да шутами-скоморохами забавляется. Столы от яств богатых ломятся. Как и не было ни набега на соседей позорного ни оброка на цареву шею повешенного.
А перед дворцом на троне высоченном-золоченном сам царь-батюшка Еремей восседает.
В добром здравии царь, может и скажет, куда подевался Данилушка, молвила тихо сестрица Весница.
Стали они тогда через людскую толпу пробираться, чтобы воочию с Еремеем повидаться.
Улыбнулися страже Василисушка да Веснушка, словом ласковым убаюкали да пустили их к царю добры молодцы.
Не вели казнить, царь-батюшка, вели слово молвить, обратилася к нему Василиса Премудрая. Развернул Еремей к ней свою головушку, осмотрел сверху-донизу да увиденным
доволен остался.
Чего тебе надобно, красна девица?
Подле него сидела младшая из старших сестер его Любомирушка, в замужестве Святославишна. Каждому слову внимала.
Жених мой, Данила Вольхович, старостин сын. Как отправился в поход на Царство Драконьево, так обратно и не поворотился. Уж и осень прошла, и зима, и весна к краю подходит. От Данилушки ни слуху ни духу.
Может зря тужишь по нем, девица. Может сталося так, что взял к себе боженька жениха твоего, славного воина? молвила к ней царевна ласково.
Покачала головой Василисушка.
Знаю, жив он. Мне дракониха сказала, что жив. Она все знает, все ведает. В плену мой Данилушка, в Царстве Драконьем. Спасти его должна. Да токмо не знаю, в какую сторону идти.
Разгневался тогда царь Еремей.
Кака-така дракониха?!
Ведьма старая, слепая. Живёт в деревне нашей на отшибе, молвила тихо Василисушка. Поняла, что сглупила, царю про ведьмино пророчество рассказав, да уж поздно было.
Так ты, девка, с драконами сношаешься?! Тайный заговор супротив царя своего с драконами замышляешь?! Стража, схватить ее! В темницу посадить! Чтоб другим девкам неповадно было!
Посадили Василисушку в темницу. Хладную. Каменную. Тонкий лучик света от решеток едва-едва пробивается.
Днем приходили к ней стражники, дали хлеб и воду. Сжалились над горемычною.
Как стемнело, подошли к решетке братья с сестрою. Обещали ее вызволить, как придумают, как Еремея умаслить. Сильно разгневался он упоминанием про дракониху на мозоль на больную невольно Василисушка ему наступила.
Уж полночь близилась. Задремала Василиса, и видит во сне, как стоит перед ней Сивка-Бурушка и молвит к ней человечьим голосом:
Торопись, Василисушка. Змей Горыныч уж войско на Вилев собирает. Не спасешь заколдованного царевича, не останется от царства твоего камня на камне.
Рассказала она братьям да сестре следующим днем о своем сне чудесном. Они, в свою очередь, ей поведали о том, что в народе говорят.
Не хочет Еремей дань платить цареву Драконьеву. Не желает дядьке названному, другу отцовову, в ножки кланяться да прощение просить. Накликает он беду и на себя, и на все свое Царствие.
Уразумела Василисушка, что сон ее вещим был. И что только в ее руках спасение царства-государства.
Да только как ей из темницы вызволиться. Заковал ее в кандалы по рукам и ногам царь Еремей. Ни вперед ни назад шагу ступить не может. Так и горевала красна девица целый день.
А как стемнело, заслышала шаги где-то от темницы своей неподалеку. Легкие да быстрые. Девичьи.
Замерли шаги. Осветила вмиг темницу Василисушкину свеча ярким пламенем. Пригляделася, стоит перед ней царевна младшая, которую Любомирой Святославишной кличут.