Я знаю, о чем ты думаешь, дорогая, проговорил доктор. Да, я слышал. Но ведь это невозможно.
Он перевел взгляд на меня, и его жена, казалось, впервые осознала мое присутствие.
Это мистер Шан Гревилль, представил меня Петри. Он принес мне очень печальные новости о нашем давнем друге, сэре Лайонеле Бартоне. Я не хотел тебе пока говорить, но
Миссис Петри, сделав над собой заметное усилие, подавила страх и подошла, чтобы приветствовать меня.
Рада вас видеть.
По-английски она говорила с легким акцентом.
Но ваши новости вы имеете в виду
Я кивнул.
Ее прекрасные глаза обрели странное выражение. Взгляд был вопрошающим, сомневающимся, испуганным и вместе с тем анализирующим. Вдруг миссис Петри повернулась к мужу:
Как это случилось?
По тону, каким был задан вопрос, я понял, что она, скорее всего, подслушивала.
Доктор Петри кратко повторил мой рассказ и в заключение вручил жене таинственную телеграмму.
Если позволите вас на минуту прервать проговорил я, вытаскивая бумажник. Вот, взгляните. Сэр Лайонел, должно быть, написал это в момент смертельной опасности. Впрочем, сами увидите нацарапано на листке блокнота, который лежал возле кровати. Эта записка и привела меня в Каир.
Я вручил листок Петри. Его жена склонилась над ним, в то время как он медленно разбирал вслух накарябанные карандашом каракули: «Не мертвый свяжитесь с Петри Каир янтарь впрыснуть»
Доктор не мог видеть лица своей жены, но он увидел, как телеграмма из ее пальцев выскользнула на ковер.
Кара! закричал он. Что с тобой, дорогая?
Ее прекрасные, широко открытые глаза с ужасом уставились в окно.
Он жив, прошептала она. О Боже! Он жив!
Признаюсь, я пришел в недоумение, не в силах понять, кого она имела в виду. Может быть, сэра Лайонела? Внезапно она повернулась к Петри, вцепилась в лацканы его пиджака и торопливо, глотая слова, выпалила:
Ты уверен, что понимаешь? Ты должен понять! Тот крик в саду и сейчас Это живая смерть! Живая смерть! Он узнал об этом раньше, чем от него потребовали. «Янтарь впрыснуть», в гневном неистовстве она затрясла Петри. Думай! Флакон в твоем сейфе!
Наблюдая за лицом доктора, я видел: то, что было решительно непонятно для меня, для него, напротив, пролило свет на события.
Милосердное небо! вскричал он, и впервые за время нашей встречи в его глазах тоже появился ужас. Я не могу поверить Я не хочу в это верить!
Он невидящими глазами уставился на меня.
Сэр Лайонел верил, напомнила ему жена. И написал об этом. Или, ты думаешь, он имел в виду что-то другое?
Внезапно я вспомнил отвратительные раскосые глаза, следившие за мной во время поездки. Вспомнил человека в машине, проскочившей мимо «Шеферда». Дакойты! Банда разбойников из Бирмы! Я был уверен, что их давным-давно рассеяли. Очевидно, они вновь объединились в некое подобие тайного союза. Сэр Лайонел знал Дальний Восток даже лучше, чем Ближний
Уж не считаете ли вы, мистер Петри, воскликнул я, что он был убит?
Нетерпеливым жестом доктор прервал меня, а его ответ окончательно заставил меня замолчать.
Гораздо хуже, сказал он.
«А я-то считал, что везу в Каир всего лишь известие, хотя и печальное», подумал я, переводя взгляд с лица хозяина на прекрасное лицо его жены. Оказалось, мой рассказ поверг в прах созданный ими мир счастья.
Поезд в Луксор был набит
битком, но я это предвидел и позаботился о билетах заранее. И все время за мной следили.
Честно говоря, я чувствовал себя не вполне в своей тарелке. Петри явно беспокоился за жену, которая, казалось, стала жертвой какого-то мистического ужаса, и был совершенно не в состоянии это скрывать. Предмет из сейфа, о котором упомянула миссис Петри, оказался стеклянным флаконом, запечатанным воском и содержащим буквально несколько капель жидкости, по виду напоминающей бренди. Однако доктор с особой осторожностью упаковал его и уложил в сумку.
От его действий вкупе с лихорадочным возбуждением, охватившим по моей милости семейную пару, отдавало чем-то ирреальным. Учитывая происшедшую трагедию и бессонную ночь, я чувствовал: мои нервы могут не выдержать перегрузки.
Петри обследовал поезд с таким тщанием, будто ожидал встретить в нем дьявола собственной персоной.
Ищете моего косоглазого соглядатая? поинтересовался я.
Да, мрачно кивнул он.
Его твердый взгляд встретился с моим, и я только сейчас сообразил, что он вовсе не боялся обнаружить раскосого шпиона, а напротив, надеялся на это. Мне стало ясно, что он куда больше боялся за остающуюся в Каире жену, чем за нас. Однако я решительно не понимал, что это все означает.
Впрочем, подобные размышления занимали меня недолго. К тому времени, когда в купе заглянул вызванный мною проводник, чтобы застелить постель, я уже мирно спал.
Разбудил меня доктор Петри.
Как насчет того, чтобы пообедать?
Чувствовал я себя довольно своеобразно, и потребовалось немало усилий, чтобы привести себя в необходимый для посещения вагона-ресторана вид. Тем не менее вскоре я уже сидел за столиком напротив своего нового знакомого, о котором был столько наслышан и которого мой шеф считал спасительной гаванью в любой шторм.