Снова никто ничего не сказал. И вдруг тишину нарушили громкие всхлипывания Огулай.
Да вознаградит вас всевышний, дядя! запричитала она. Но только я никому не желаю зла. И председателю А моего Набиджана пусть бог возьмет под защиту!
Опять воцарилась тишина. Огулай, немного успокоившись, заговорила ровнее:
Да, дядя, я не желаю зла никому. Как старики говорят: «Не рой яму для другого, сам в нее свалишься» А что от бога
Ну, заладила: от бога, от бога! грубо прервал ее Латиф. Не обтяпаем дело мы сами, расстреляют твоего сыночка!
Огулай пошатнулась, точно ее
ударили в грудь, еще ниже опустила голову, мелко задрожали худые плечи. На пороге застыла Нурхон с кипящим самоваром в руках-
Да, расстреляют! любуясь эффектом своих слов, повторил Латиф. Столько людей искалечил, а про Шарофат нечего и говорить не сегодня-завтра отправится на тот свет. Думаешь, за это по головке погладят твоего любимца?
Палван нахмурил седые брови. Он один, может быть, понимал всю бесчеловечность того, что сказал Латиф, на секунду в глубине его души вспыхнула даже искра сожаления, но тут же погасла.
Хватит! проговорил вдруг Султан, угрюмо молчавший все время. Успокойтесь, мама! И молчите. Не вмешивайтесь, если дело непостижимо для вашего ума!
Но Огулай не могла успокоиться, глубоко и горько всхлипывала, уронив голову и закрыв лицо ладонями. К ней подошла Апа, обняла за плечи.
Сестрица, что ты говоришь? Кто кому роет яму? Ведь я же собственными глазами видела, как председатель издевался над Султаном! Неужели ты хочешь, чтобы мы скрывали истину?
Она собиралась еще что-то сказать, но Равшан знаком велел: помолчи! Потом обратился к Нурхон, все еще стоявшей с самоваром в руках:
Невестушка, ну разве нам сейчас до чаю? Неси его назад.
И, как только она исчезла, прикрыл дверь, стал к ней спиной и заговорил тихо и твердо:
Дорогая Огулай, мы пришли сюда потому, что жалеем тебя и нашего племянника Набиджана. Латиф пустая голова, ты знаешь; не слушай, что он болтает. Разве дело в председательском кресле? Наша цель помочь тебе и племяннику. Но я совсем недавно ушел с поста председателя. И потому не только Латиф, но и другие могут сказать, что я, мол, снова стараюсь занять этот пост. Поэтому я должен стоять в стороне И особенно прошу: забудь то, что сболтнул Латиф. Иначе я этого порога больше не переступлю. А пока будь здорова!
И он вышел, пригнувшись, чтобы не задеть притолоки. Латиф и Султан сразу же поднялись и пошли вслед за ним, то ли проводить, то ли зная, что понадобятся ему.
Выйдя из дому, Равшан двинулся не к воротам, а в глубь двора. Дойдя до виноградника, обернулся, двумя руками крепко взял за воротники Латифа и Султана, притянул к себе.
Вот что, друзья. Внимательно слушайте: в словах Огулай истина! Не дело мужей копать яму другому. Главное сейчас восстановить справедливость! Понял, племянник? Он слегка тряхнул Султана.
Да. Спасибо, дядя
Ведь мы все болеем душой, оттого и пришли, угодливо вставил Латиф.
Вот правильно! И самое главное тут стоять на своем. Не отступать от прежних показаний. Подумай над этим, Султан, крепко подумай!..
Будьте покоимы, дядя! снова ощерился Латиф.
Глупец! Равшан ласково потрепал своего любимца по плечу. Ну, кончен разговор. И чтоб он остался между нами. Все!
Едва он скрылся за воротами, Латиф хлопнул Султана по спине.
Пошли. Утопим все наши горести!..
V
В начале улицы Мутал велел Тахиру остановиться, вышел из машины и попросил отвезти жену домой. Сам пошел пешком. Здесь, в конце переулка, жила семья Шарофат.
Года не сравнялось, как сыграли ее свадьбу с Валиджаном. Многолюдная и веселая была свадьба. Мутала за столом выбрали тамадой. Гуляли всю ночь, до рассвета. Сколько было смеха, песен, музыки! Запомнилось, как в начале вечера Шарофат сидела на почетном месте, закутанная в кисею: лицо разрумянилось, глаза лучистые, на губах застенчивая улыбка
Он не заметил, как приблизился к воротам. Во дворе ни звука, лишь узкая полоса света выбивается из щели в дверях. Кто-то разжигает огонь.
Мутал заколебался: «Удобно ли в такой поздний час? Растревожишь людей» Постояв минуту, он медленно пошел обратно. Но и домой тоже не хотелось. Побыть бы одному!.. А впрочем Кому нужны эти переживания, угрызения совести наедине с самим собой? Прочь все это! Если ты мужчина, умей обуздать себя, умей помочь тем, кто страдает. Главное сделай все, чтобы спасти Шарофат!
«Сделать все? Но что еще можно сделать? Что еще не сделано?»
Эта мысль не покидала его даже во сне. И как только утром его разбудила Гульчехра, в сознании вспыхнуло: «Что с Шарофат?»
Снаружи, на айване, зазвонил телефон. С тревожным чувством Мутал раскрыл окно, перегнувшись
через подоконник, взял трубку.
Звонила Муборак. Она вечером побывала во всех четырех семьях, где были раненые. Кажется, удалось приободрить родственников. Помолчав, она спросила неуверенно:
Ну, что будем делать?
А, не знаю! вырвалось у Мутала. Но тут же он взял себя в руки: Я сейчас поеду в район, в больницу.
Я только что звонила туда.
Ну?!
В общем Муборак запнулась. Пока без изменений. Но главный врач сказал, что надеются, сделают все возможное. Я послала трех девушек из ее бригады; они будут дежурить и каждый час звонить сюда.