Розабел не обратила ни малейшего внимания на его слова. Как он был красив!
Весь день она думала только о нем. Его лицо неотступно стояло
трагический оптимизм, который слишком часто оказывается единственным достоянием юности, еще не совсем проснувшись, она улыбнулась чуть дрогнувшими губами.
Новые платья Перевод Л. Володарской
Миссис Карсфилд нарочито медленно крутила ручку машинки. Она боялась, что не хватит зеленых ниток, и ей, уставшей до изнеможения, казалось, будто таким способом она расходует их меньше. Ее мать удобно устроилась в кресле-качалке. Подставив под ноги низкую скамеечку и завернув подол юбки, она заделывала швы и обшивала узкими кружевами воротнички и манжеты. Однако неровное пламя в газовой лампе отвлекало ее внимание.
Нет, Анна, что ни говори, а туда все-таки попала вода. Помолчав немного, она опять повторяла. Вода там, помяни мое слово. Что есть, то есть.
Анна же хмурила брови и еще ниже склонялась над машинкой.
«Всегда одно и то же одно и то же Никакие нервы не выдержат, проносилось у нее в мыслях. И, как нарочно, когда Генри нет дома. Старость Надо терпеть А где взять силы?» неслышно размышляла она.
Мама, вдруг сказала она, подпушку на Розином платье сделайте побольше. Девочка очень растет последнее время. Да, забыла. К манжетам Элен не надо пришивать кружева. Пусть будет хоть какая- то разница. К тому же она стала ужасной неряхой. За все хватается.
А куда девать кружева? Лучше я их пришью повыше, проворчала старуха.
Она задумалась о том, почему Анна так напустилась на Элен и Генри тоже. Вот и кружевами хотят ее обидеть. А насчет разницы это так, пустая отговорка.
Конечно, сказала миссис Карсфилд, а то вы не знаете, что на ней прямо все горит. Неделя и платье просто черное. А стоило мне показать ей чистенькое платьице Розы, как она вся передернулась и начала заикаться. И не разберешь, то ли это еще одна причуда, то ли Придется поговорить с доктором Малькольмом, но сначала я ее немножко припугну. Мне кажется, она кому-то подражает может, кому-то из школьных подружек. А если так, то и сама справится.
Ты же знаешь, Анна, что она всю жизнь заикается. И ты в ее возрасте была точно такой же. Как натянутая струна.
Она сняла очки и, подышав на них, протерла концом фартука.
Вот, только не хватало, чтоб она тоже так думала, рассердилась Анна и, с силой встряхнув платье, принялась закалывать на нем складки. Что она, что Роза они обе для меня одинаковые. А мальчик, тот просто чудо, какой спокойный. Вы же видели, как я его сегодня в первый раз посадила на лошадку, и хоть бы что. Лопочет что-то от радости. С каждым днем он все больше похож на отца.
Да уж. Вылитый Карсфилд, кивнула старуха.
Элен, продолжала Анна, нехорошо ведет себя с ним. Возьмет, уставится на него ну, вы знаете, как она умеет, и ждет, испугается он или нет. А раньше она часто отбирала у него бутылочку и смотрела, что он будет делать. Роза с ним отлично ладит, а Элен
Старуха отложила работу, и в комнате наступила тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов. Ей хотелось раз и навсегда высказать Анне все, что она думает о ней, о Генри и об Элен, о том, что они калечат ребенку душу, но ее внимание отвлекли часы. И она сразу будто поглупела, перезабыла все нужные слова, а в голове эхом отдавалось: тик-так, тик-так. Как громко стучат часы, только и сказала она.
«Ах, мама, мама, опять она не о том Ни совета, ни помощи от нее не дождешься» подумала Анна.
Она тоже взглянула на часы.
Мама, если вы закончили, пойдите на кухню. Пора подогреть
кофе и ветчины нарежьте, что ли Генри вот-вот придет. У меня тоже почти готово Она взяла платье за плечики и показала матери. Правда, прелесть? А когда девочки подрастут, мы их удлиним и, если надо будет, перекрасим.
Хорошо все-таки, что мы не поскупились на материю.
Анна осталась одна. Сдвинув брови и поджав губы, отчего вокруг рта сразу же обозначились глубокие морщины, она тяжело вздохнула и поправила волосы. Ей было душно. Она устала. К тому же она совершенно не желала заниматься и занималась нарядами Элен. Как трудно с детьми. Тут уж не до благодарности, разве что от Розы Да, Роза исключение. И мама уже совсем старенькая. Придумала тоже нелепицу о «чувствительности» Элен. (Так она размышляла, оставшись одна в столовой.) Надо держать Элен подальше от мальчика. Он совсем как Генри, кожей чувствует плохое отношение. Счастье еще, что девочки целый день в школе.
Наконец платья готовы и повешены на спинку стула. Анна поставила машинку под книжные полки, где она обычно стояла, потом расстелила на столе скатерть и подошла к окну. Жалюзи были подняты, и сад, освещенный невидимой луной, лежал перед ней как на ладони. Вдруг ей показалось, что на садовой скамейке книжка. Конечно же, книжка. Еще отсыреет за ночь Анна вышла в холл, надела боты и, подобрав юбки, выбежала в сад. Так и есть. Уже отсырела, даже обложка вздулась. Анна взяла книгу в руки и пожала плечами, точь-в-точь как ее Элен, перенявшая у нее этот жест. Ни тенистый сад, ни воздух, насыщенный запахами трав и цветов, больше не радовали сердца Анны. Хлопнула калитка, и она увидала Генри.