Подошла Фей Крам и спросила, не хочет ли он виски или пива.
Благодарю вас, но не после этого приятного кьянти, сказал мистер Примби.
Разговор словно становился все шумнее и шумнее. В одном углу Гарольд Крам громогласно читал стихи Вейчела Линдзи. Затем подошел мистер Лэмбоун и заговорил о погибшей Атлантиде, но мистер Примби стеснялся говорить о погибшей Атлантиде с мистером Лэмбоуном.
Все хорошо, папочка? спросила Кристина-Альберта, продрейфовав мимо и не дожидаясь другого ответа, кроме «кха-кха».
Потом появились три молодых человека с граммофоном, который, по их словам, они только что купили, а Фей обнаружила, что про пиво забыли, и отрядила Гарольда пойти занять несколько бутылок у соседей. Эти новоприбывшие не произвели особого впечатления на уже пресыщенный мозг мистера Примби, если не считать того, что владелец граммофона, белобрысейший молодой человек с длинным умным носом, вошел с граммофонной трубой на голове в качестве шляпы, и что он во что бы то ни стало хотел этот граммофон завести.
Музыка по большей части была танцевальной, джазовой с парой-другой вальсов, и она заметно оживила мистера Примби. Он сел прямо и принялся отбивать такт костями ног птицы рух. Вскоре в студии уже танцевали несколько пар. Какой-то странный танец, решил про себя мистер Примби. Просто прохаживаются, дергаясь всем телом, время от времени жутко закидывая ноги назад. Перерыв, когда Гарольд вернулся с пивом, а заодно и с теми, кто это пиво одолжил. Все начали требовать, чтобы Кристина-Альберта и Тедди «откололи» их танец. Тедди ничего не имел против, но Кристина-Альберта словно бы упиралась, и увидев танец, мистер Примби понял почему.
Кха-кха,
после двух часов.
Свистать всех стелить постели! воскликнула Фей. Так у нас не каждый день, мистер Примби.
Признаюсь, я устал, сказал мистер Примби. Такой длинный день.
Кристина-Альберта посмотрела на него с запоздалым раскаянием.
Так получилось, оказала она.
Я к такому позднему часу не привык, сказал мистер Примби, сидя на своей наконец разложенной кровати, и зевнул, чуть не вывихнув челюсть.
Спокойной ночи, сказала Фей, тоже зевая.
Пора на боковую, сказал Гарольд. Всего, мистер Примби.
Зевота овладела и Гарольдом. Что за физиономия!
Спокноуа
Спокнау
Дверь за ними закрылась.
Сказать Кристине-Альберте нужно было очень много, но час был слишком поздний, и у мистера Примби не хватало сил сказать все это теперь же. А к тому же он понятия не имел, что ему следует сказать.
Мне понравился этот человек с седыми волосами, сказал он, неожиданно для самого себя.
Да? рассеяно сказала Кристина-Альберта.
Он умен. И очень интересуется погибшей Атлантидой.
Он глух, как пень, сказала Кристина-Альберта, и стыдится этого, бедняжка.
О! сказал мистер Примби.
Тут слишком шумно для тебя, папочка, сказала она, переходя к тому, что было у нее на уме.
Да, суеты многовато, сказал мистер Примби.
Нам следует поскорее уехать в Танбридж-Уэллс и оглядеться там.
Завтра, сказал мистер Примби.
Завтра нет.
Почему?
Послезавтра, сказала Кристина-Альберта. А завтра не знаю. Я вроде обещала пойти Ну, да не важно.
Мне бы хотелось поехать в Танбридж-Уэллс завтра, сказал мистер Примби.
Почему бы и нет? сказала Кристина-Альберта, словно бы себе самой в некоторой нерешительности. Она пошла было к двери, но вернулась. Спокойной ночи, папуленька.
Так мы едем? Завтра?
Нет Да Не знаю. У меня на завтра были планы. По-своему важные Едем завтра, папочка.
Она отошла от него, уперев руки в боки, и уставилась на эти странные рисунки. И вдруг повернулась на каблуках.
Завтра я поехать не могу, сказала она.
Нет, поеду, опровергла она себя.
О черт! воскликнула она совершенно непонятным и неблаговоспитанным образом. Я не знаю, что мне делать!
Мистер Примби посмотрел на нее усталыми удрученными глазами.
Это была какая-то новая Кристина-Альберта. Ей не следовало бы чертыхаться. Никак не следовало. Заразилась от этих людей. Просто не понимает, что это за слова. Он должен поговорить с ней завтра. Об этом и еще кое о чем. Но, Боже мой, как он устал.
Ты Он зевнул. Ты должна поберечься, Кристина-Альберта, сказал он.
Обязательно, папочка. Поверь мне.
Она подошла и села возле него на узкой полуимпровизированной кровати.
Сейчас мы ничего решить не можем, папочка. Мы слишком устали. Решим завтра. Надо посмотреть, какая будет погода. Нельзя же бродить по Танбриджу в дождь. Обсудим все завтра, когда у нас в голове прояснится. Ой, папулечка! Уже половина третьего.
Она обняла его за плечи, чмокнула в макушку, а потом в ушную мочку. Он любил, чтобы она прикасалась к нему, целовала его. Он даже понятия не имел, как он любит, чтобы она его целовала.
Милый усталый-преусталый папуленька, сказала она самым нежным своим голосом. Ты всегда так со мной добр. Спокойной ночи.
И она ушла.
Некоторое время мистер Примби сидел, не шевелясь, и мысли у него в голове будто застыли в неподвижности.
Пол в студии был замусорен обгорелыми спичками, окурками, воздух пахнул табачным перегаром и пивом. На выкрашенном голубой краской столе стояла пивная бутылка пустая, и два-три стакана с остатками пива и сигаретного пепла.