отвратительно.
К куда ты меня завел?! пискнула я, трясясь и приплясывая, чтоб хоть немного согреться. Это что за логово дикарей?!
Больно ты языкастая, огрызнулся старик, дергая меня за веревку, все так же стягивающую мою шею. Будешь огрызаться получишь палки!
Это что, твой дом?! ужасаюсь я.
И твой теперь тоже! сварливо отвечает старик. Не нравится? Можешь проваливать на все четыре стороны, вон, в бордель!
Я отрицательно помотала головой.
Если я уйду, то наверняка замерзну под дождем.
Все знают, что меня купил папаша Якобс. Никто к себе не пустит, боясь быть обвиненным в краже.
Дойти до другого города и там найти себе работу у меня шансов нет. Ни денег, ни одежды Пропаду по дороге, или лихие люди убьют.
Значит, остается папаша Якобс и его уютное гнездышко
Веревку с моей шеи старик снял аккуратно, прямо-таки благоговейно.
«Плюшкин!» подумала я, наблюдая, как он развязывает узел, затаив дыхание.
Что?! сварливо проскрипел он в ответ на мой изумленный взгляд. Она целый медяк стоит! А то и два! Хватит таращиться, иди, погрейся! Завтра у тебя много работы! А ты что думала, я тебя из жалости в свой дом взял?! Ха!
Но «погрейся» это громко сказано.
Очаг, на который мне указал папаша Якобс, почти прогорел.
Под серой золой еле-еле рдеют угли. Тепла столько, что можно отогреть лишь озябшие ладони, которые я держу над остывающей золой.
Папаша Якобс, ворча и охая, медленно поднялся по лестнице.
И я услышала его храп почти тотчас же, как за ним закрылась скрипучая дверь его спальни.
Да, слышимость тут еще та
Он что, не раздеваясь повалился спать?!
Есть хочешь?
Из мрака выступил, как мне показалось, тонкий серый призрак. В его тощей руке болтался фонарь, чуть ярче, чем все остальные.
В другой руке он держал глиняную миску с чем-то непонятным, но явно горячим. От еды шел пар.
На, поешь. Тут немного осталось от моего ужина. Может, и не наешься, но хоть немного подкрепишь свои силы.
Я накинулась на еду с жадностью, глотая тепло варево с наслаждением. И только когда половина была съедена, я разобралась что это такое.
Чечевичная похлебка, притом очень невкусная. Видно, и масла в нее пожалели, и лук подгорел
«Призрак» же при ближайшем рассмотрении оказался щуплым пареньком в серой, застиранной одежде. Несмотря на юность и хрупкость, он неуловимо чем-то напоминал папашу Якобса.
«Сын?» мелькнуло у меня в голове. Но спросить я не смогла; несмотря на то, что суп был отвратительный, я продолжала его жадно глотать, потому что была ужасно голодна. И потому, что это был единственный способ согреться.
Меня Карл зовут, доверительно сообщил он, пока я ела. Я тоже работаю на отца, и ничего страшного в этом нет. Если что, я помогать тебе буду. Вместе не так трудно, да и веселее
Спасибо, пробормотала я, когда тарелка моя опустела, а дрожь перестала бить тело. Твоему отцу стоило бы поучиться у тебя гостеприимству.
Паренек вздохнул. Его кудлатая голова поникла.
Он неплохой, робко произнес мальчишка. Ну да, ну да. Все жертвы домашних тиранов так и говорят! Просто после того, как не стало мамы, он сильно переменился
Даже знать не хочу, что с ней стало.
А то, не дай, Бог расплачусь.
Я принесу тебе ее вещи, таинственным шепотом произнес мальчишка, наклонившись ко мне. Наверное, чтоб папаша не услышал. Они, конечно, не новые, но чистые и сухие
Спасибо, вот сейчас точно разревусь! Что за ангел этот мальчишка, живет в аду, а сердце доброе! Откуда он черпает силы, чтоб оставаться человеком?!
Но я не заревела. Отерла глаза, стиснула зубы. Если уж этот маленький человек так стойко переносит невзгоды, то чем я хуже?!
«Ничего, справлюсь! храбрясь, думала я. Прорвемся!»
Мальчишка обернулся быстро, принес мне чистую рубашку и темно-зеленое платье из грубой, но прочной ткани.
Свою одежду тоже высуши, наставлял он меня, провожая до закутка, где мне предстояло жить, почини и береги. Кто знает, когда удастся ее заменить?..
Отличная новость!
То есть, никогда?!
В темной комнатке, в закутке под лестницей, куда определил меня Карл, было темно и холодно.
Под окном стояла кровать, напротив нее был камин. Его давно не топили, и было неясно вообще, можно ли его топить.
Еще стул был. На нем я тщательно развешала свою мокрую одежду.
Вот, собственно, и вся обстановка
Желая согреться, я, не раздеваясь, поскорее шмыгнула в постель. Но там было еще холоднее, одеяло было невозможно тонким. Нет, так не годится совершенно!
Карл! Эй, Карл!
Я выбралась из своего
закутка и вышла в пустой зал. Понятия не имею, где у Карла его комната. Но слышимость в доме хорошая, так что он услышит мой зов. Надеюсь.
Но, кажется, у мальчишки даже своей комнаты не было.
Я услышала, как что-то шевельнулось на кухне, чуть громыхнул котел. Хитрец спал прямо на печи, на остывающих кирпичах.
Что случилось, спросил он, и тут же осекся. Не знал, как ко мне обратиться. Имени-то своего я не назвала.
Адель, произнесла я, кутаясь в тонкое одеяло. Зови меня Адель. Карл, почему так холодно?
Так дрова все вышли, ответил мальчишка, виновато выглядывая из-за котла.
Как это вышли? я так и встала, как вкопанная.
Потому что перед печкой лежала вязанка хвороста и несколько отличных сухих поленьев.