Раз так, скрипел папаша, то отдавай нам свой обед. Это будет справедливо
и правильно. Хоть как-то отплатишь нам за нашу доброту и понесенные убытки.
А я чем питаться буду?! Вашими молитвами?!
Работай, значит, лучше, шипел старик. Чтоб и самой что-нибудь перепадало! Бездельничать ты любишь, конечно! Но нужно думать и о том, как нас содержать! Так что это не наши заботы, шевелись-ка лучше шустрее!
Мы нуждаемся, зло шипела старуха, тыча в меня ложкой. Кто о нас должен позаботиться?!
А почему я?! Сына своего просите!
Нахалка какая! возмутилась старуха совершенно искренне. Ты же знаешь, что он вынужден был уехать! А в Белом Городе жизнь дорога, он сам будет едва сводить концы с концами! Так от кого ж нам требовать помощи, как не от тебя?
У меня от возмущения дыхание перехватило.
Белый Город, чудная мечта, сон наяву.
Говорят, его когда-то давно строили эльфы.
С тех пор много веков прошло, эльфа уже не встретишь. А город все стоит, поражая воображение своим великолепием и красотой.
И жизнь там недешева.
Проигравшийся в пух и прах засранец на самом деле имеет столько денег, что может и в Белом Городе устроиться?! яростно вскричала я. А говорил, что содержать меня не сможет! О-о-о, козел!
Ты кого это козлом назвала?! завопила старуха, багровея. В этот миг она стала похожа на вареную черепаху. Ах ты, дочь гадины!
И она вцепилась мне в косы. Я заверещала, бестолково маша руками. Никогда неумела драться, и вот те на.
Старик меж тем решил в нашей драке участия не принимать.
Бочком, бочком, он пробрался к печи, черпанул из котла супа. Ему сразу же попалась мозговая косточка с влажно блестящим сварившимся костным мозгом. Старик мигом обо всем позабыл и принялся ее жадно грызть и трясти, стараясь добраться до лакомства.
Мы же со старухой сцепились не на шутку.
Она все дергала меня за косы, визжала, как циркулярная пила, а я безрезультатно лупила ее по плечам.
И кто знает, чем бы все это кончилось, если б помощь не пришла с самой неожиданной стороны.
Они бесплатно пожирают мою похлебку! раздалось с лестницы трагично и драматично. Любой драматический актер обзавидовался бы.
Это мой хозяин вышел посмотреть, что это такое происходит в его таверне, откуда столько шума.
За его плечом маячил перепуганный Карл. Видно, это он позвал отца в поддержку, видя, что численный перевес не на нашей стороне.
А нетрезвый папаша Якобс это был именно он, выдержав эффектную паузу, громко икнул и кубарем скатился по ступеням.
Однако, тотчас же подскочил на ноги, как ни в чем не бывало, и накинулся с кулаками на старика.
Тот, не прекращая посасывать голую уже кость, зачем-то горстями хватал горох из стоящего рядом с печью мешка и сыпал себе по карманам.
Нападение папаши Якобса заставило его отказаться от этого увлекательного занятия и обратить все силы в оборону. Тем более, что папаша Якобс оказался не дурак подраться. Он принялся так мутузить старика, что ворованный горох брызнул в разные стороны.
Мое добро-о-о! визжал тенорным фальцетом папаша Якобс, кулаками выколачивая пыль из спины старика. Мой горох, моя чечевица! Ме-еня обворовывать!..
Не обворовывать, пыхтел старик, кое-как защищаясь от крепких кулаков папаши Якобса. А только лишь забрать причитающееся нам!
Тут все мое! ревел Якобс.
Купил девку по дешевке! завопила ему в ответ злая старушонка, выпуская мои волосы из своих цепких ручонок. Да она стоит в несколько раз дороже! Отдавай то, что не додал!
Она так пихнула меня, что я кубарем покатилась по полу. А старая мегера накинулась на Якобса и повисла на его спине.
Тут и Карл подключился.
Схватив метлу, он принялся колошматить ею прицепившуюся к отцу бабку. Якобс воодушевленно тузил старика.
Я сидела в ужасе.
И неизвестно, чем бы кончилась потасовка, если б папаша Якобс не начал побеждать.
Старик рвался из его рук, оставляя клочья своей одежды. Та расползалась по швам с сочным хрустом. В руках папаши Якобса осталась уже пара черных клочков от парадного сюртучка старика.
Бабка, наполучав метлой, съехала со спины Якобса на пол и сидела, громко охая.
И тогда старикашка предпринял отчаянную попытку победить.
У стола он оставил свою трость; за ней-то он ринулся в великолепном прыжке.
И ею же нанес сокрушительный удар папаше Якобсу прямо по темени, отчего тот рухнул, как подкошенный. Полилась кровь, пропитывая редкие волосы и колпак Якобса.
Убили-и-и, хрипел он. Его глаза совершали неторопливый обход глазниц независимо друг от друга.
Карл бросился к отцу вот добрая душа!
Старуха, увидев такой поворот, ползком двинула на выход, притом весьма шустро.
А старик, нервно одернув рваный сюртук, попытался придать себе гордый вид. Неспешно направился на выход, но не удержался в пару прыжков вернулся к мешку с горохом и ухватил еще пару горстей.
Вон! прокричал Якобс. Он кое-как уселся и запустил свой тяжелый башмак в старика, как в нашкодившего кота.
Башмак прилетел точно старику по горбу, и тот прыснул, как испуганный курёнок.
А папаша Якобс внезапно повеселел.
Хы-хы-хы, рассмеялся он, рассматривая то, что было зажато в его руке.
Вместе с тканью сюртука он вырвал у старика и карман. В нем оказался кошелек, набитый медяками. Убытки и легкие телесные окупились с лихвой.