Ну что, пойдём, покажу тебе статую?
К его радости, Мирран Заккий остался удовлетворён работой. Они ещё немного поговорили на столь нелюбимые Иннидисом темы «ни о чем», затем два раба, приехавшие вместе с гостем, аккуратно унесли и поставили бронзу в повозку.
Посмотрев вслед уезжающему заказчику, проследив за закрывающим ворота Ореном работником на подворье, Иннидис ещё немного без цели побродил по саду и вернулся в дом.
Внутри, в гостиной, его встретила Чисира, смахивающая пыль со стола и бронзовых полок на стене, с четырёх гипсовых статуй по углам и с парчовых диванов и тахты. Увидев его, девушка поклонилась и улыбнулась как всегда смущённо.
Тихая, пугливая, как лань, стеснительная и скованная, она, вероятно, навсегда останется служанкой в его доме. Он не мог себе представить, чтобы она прижилась где-то ещё. Слишком несмелая, не способная себя защитить, девушка даже через пять лет после освобождения перед всеми робела. Другие бывшие рабы обычно уходили спустя время и он это поддерживал, но этой, пожалуй, будет попросту небезопасно там, снаружи. Вот если бы Мори всё-таки нашёл к ней подход
Светловолосый великан уже около года был в неё влюблён и даже не слишком тайно, раз это замечали все. Кроме самой Чисиры. Кажется, Мори её попросту пугал. Она
боялась его интереса, его вопросов, его громогласного смеха и того, что он такой огромный.
Все хорошо, Чисира? привычно спросил Иннидис.
Да, господин, тихо ответила девушка, потупившись. Сетия скоро сготовит обед. Но госпожа Аннаиса его пропустит, она вместе с наставницей собирается поехать к своей подруге. А ещё Ви наконец вышел из комнаты.
Вот как? Замечательно! И где же он?
Я видела его в коридоре на верхнем этаже, но ушла, чтобы не спугнуть.
Кому-кому, а боязливой Чисире, в отличие от Иннидиса, были хорошо понятны страхи несчастного спасёныша.
Надо бы его все же проведать. Парню ещё долго здесь жить, а с хозяином дома он едва знаком. Пусть привыкает, раз уж начал вставать и уже не нуждался в постоянном присутствии врачевательницы.
В том, что Хатхиши оказалась права и Ви именно парень, а не мужчина в годах, Иннидис убедился, как только подопечный немного отъелся и начал подниматься с постели. Это было заметно по юношески гибкому телу, по прямой осанке и даже по движениям, которые казались довольно лёгкими, невзирая на палку в руках и хромоту (Хатхиши утверждала, что потом она пройдёт); невзирая и на то, что Ви как будто старался занимать меньше места. Смуглая кожа в тех местах, где не была изуродована шрамами и полузажившими язвами, также говорила о его молодости. Это означало, что в распоряжении Ви ещё достаточно времени, чтобы выздороветь и начать новую жизнь свободным человеком. Хотя он вряд ли когда-нибудь восстановится полностью: слишком уж изуродован телом и, наверное, душой. Его взгляд казался настолько пустым, что Иннидис даже думал, что его спасёныш туповат от рождения.
На верхнем третьем этаже, помимо гостевой комнаты, где разместили Ви, была ещё и мастерская Иннидиса святая святых, которую он всегда закрывал на ключ, если сам в ней не оставался. Также на этаже находилась небольшая зала для дружеских приёмов. Уютная, удобная и красивая, она лучше других располагала к приятным беседам. Мягкие кресла и низкие столы и стулья возле них, тканевые подушки на пушистом ковре и музыкальные инструменты на стойках у стены, если вдруг кому-то из гостей захочется поиграть. На арочном окне висели бархатные занавеси, сейчас открытые, а с потолка на цепочках свисали аккуратные бронзовые лампы.
Там, в этой комнате, Иннидис и обнаружил Ви, заглянув туда через приоткрытую дверь. Тот сидел на полу у одной из стоек, отложив палку в сторону, и медленно, будто зачарованно тянул к лире искорёженные, покрытые струпьями пальцы. Вот-вот и коснётся струн. А ведь её совсем недавно настроили.
Иннидис распахнул дверь.
Не трогай! воскликнул он резче, чем следовало.
Ви вздрогнул всем телом, отдёрнул пальцы и, обернувшись, отпрянул к стене и сжался, опустив голову и защищая её руками, затравленно глядя в пол. Иннидис никак не мог привыкнуть, что на беднягу так действуют резкие звуки или движения.
Я не хотел кричать, мягко сказал он. Но я только что её настроил. Хочешь посмотреть, как на ней играть? Я могу показать.
Ви заморгал воспалённым веком, неуверенно убрал руки от головы и пошевелил губами, отупело посмотрев на него, что Иннидис расценил как «да».
Настанет ли тот день, когда его спасёныш начнёт походить на человека? Как его так исковеркали на той шахте, что сотворили?
Иннидис пододвинул невысокий табурет и взял лиру. Немного подумав, решил сыграть для Ви коротенькую простенькую мелодию, звучанием похожую на те песни, которые пели в простонародье. Возможно, она будет ему ближе и понятнее, чем изысканная замысловатая музыка, столь любимая знатью. К тому же не больно-то хорошо Иннидис играл на лире, как, впрочем, и на остальных инструментах.
Как и всех вельмож, его с детства учили музыке, но по сравнению с другими он так и не преуспел в этом и не получал от занятий никакого удовольствия. Повзрослев, играл лишь изредка, только чтобы не растерять навыки, и когда Аннаиса просила сопроводить музыкой очередной её танец.