Старик, как был, на коленях, подобрался ближе к Лаклану. Стало видно, что цепь прикреплена к железному ошейнику, застегнутому на тощей жилистой шее нищего, словно он собака. Медленно, с усилием подняв руку, такую же тощую, всю в пигментных пятнах, старик ткнул в запястье Ровайн, скрытое под плащом. Боль, будто пламя, охватила ее, так что Ровайн не смогла сдержать крик. Ткань и в самом деле вспыхнула белым огнем, но не сгорела, и словно истлела от времени, стала хрупкой и тонкой, как паутина. Ровайн поднесла руку к изумленным глазам. Там, где еще минуту назад была страшная рана, не оставляющая надежды на то, что рука будет крепкой и сильной, как прежде, остался только небольшой шрам. Ровайн несколько раз сжала и разжала пальцы, почти не чувствуя боли.
- Ты! - Лаклан хлестнул старика цепью по лицу.
- Ты хотел чуда, - просипел чернокнижник, широко улыбаясь, показывая жуткие гнилые зубы. - Ты не уточнил, какого.
Лаклан стиснул запястье Ровайн, поднес его к лицу, разглядывая, а потом запечатлел на ее коже мерзкий слюнявый поцелуй.
- Чудесно, старик! Теперь я вижу, ты и в самом деле маг, как о тебе говорят. Изведи моих врагов, и я награжу тебя.
Старик опустил взгляд в пол. Он ни сказал не слова, но и без того было ясно, он ничего не собирается более делать для Лаклана Гамильтона. Однако, сейчас Лаклан был слишком потрясен увиденным, чтобы гневаться. Он еще выместит свою злобу, знала Ровайн, но не сейчас. Сперва он все обдумает.
- В подвал! - велел он, бросая конец цепи своему первому заместителю, Алистеру МакДаффу, изгнанному из родного клана за насилие и убийство, а тут пришедшемуся ко двору. - Дай этой псине кусок хлеба и воды, чтобы к утру не помер. А ты иди к себе, моя леди. Здесь будет мужской разговор.
Ровайн поднялась, кутаясь в остатки плаща, рвущегося от малейшего прикосновения. Няньки подхватили маленького Александра и увели его буквально из-под носа матери. Ровайн оглянулась на своего мужа. Он сидел в кресле, опираясь локтем на стол, вертел в руках кубок с вином и что-то напряженно обдумывал. Вздохнув украдкой, она начала подниматься.
-Злодеи злодействуют, и злодействуют злодеи злодейски...* - пробормотал отец Иона, проходя мимо нее.
* * *
В эту ночь Лаклан так и не пришел в ее спальню, чему Ровайн была только рада. Не стал он отводить душу и на служанках. Как сказала шепотом Молли, расчесывая волосы своей госпожи, с вечера хозяин с приближенными засели за столом, обсуждая что-то, а с рассветом уехали на охоту. Не за дичью, насколько могла понять Ровайн. Но вернутся они не скоро, это Ровайн хорошо знала, и поэтому у нее был почти целый день покоя. Она сама подняла и накормила Александра, хотя играть с ним было уже трудно, даже опасно: казалось, он впитал всю жестокость своего отца, запросто мог ударить палкой родную мать. Однако Ровайн смогла отправиться с ним на небольшую прогулку, которую завершила возле домика отца Ионы пожилой священник занимался обучением и, насколько мог, духовным воспитанием наследника. Впрочем, кажется, во втором сам он не прикладывал должного прилежания. Старик сидел на лавке возле двери и щурился на солнце.
- Доброе утро, моя леди. Благослови вас Бог. И вас, юный господин Александр.
- Поздоровайся, Алекс, - велела Ровайн, потрепав малыша по голове. Мальчик отмахнулся от нее, пребольно ударив по шраму на запястье, словно целил.
Ровайн посмотрела на руку. Еще вчера она думала, что никогда уже не сможет шевелить пальцами, и вот надо же! - лишь небольшой шрам остался в напоминание о чудовищном жестоком ударе Лаклана. Чудо? Черное колдовство?
- Господин Лаклан всерьез намеревается оставить колдуна в замке? - спросил отец Иона.
Ровайн посмотрела на него искоса.
- Это решать Лаклану, святой отец.
- Но как его супруга и верная христианка вы ведь отговорите его от этого шага? - отец Иона привычно закрывал глаза на то, что творится в замке, на жестокость Лаклана Гамильтона
к собственной жене. Он словно бы не знал, что тот не станет слушать жену. - Ворожба погубит его бессмертную душу.
Ровайн давно уже сомневалась, что Лаклан имеет таковую. Порой муж ей казался беглецом из Преисподней.
- Что у вас сегодня за урок, святой отец? - сменила она тему.
- Мы с юным господином Александром узнаем, как называются светила небесные, которые Господь создал на какой день Творения?
Александр этот вопрос проигнорировал, занятый полетом стрекозы. Пока он только смотрел с любознательностью и жадностью шестилетнего ребенка, но уже совсем скоро начнет обрывать им крылья.
- На четвертый, отец Иона, - ответила за сына Ровайн.
- Совершенно верно, дочь моя, - кивнул священник, словно бы не заметив заминки.
- Оставляю своего сына в ваших надежных руках, - Ровайн чуть наклонила голову и пошла назад к замку.
Путь ее пролегал мимо темницы, ее окошки, забранные решеткой, были глубоко утоплены в землю. Через них в мрачные казематы замка пробивался свет и воздух, из них вырывались жалобные стоны. Лаклан постоянно участвовал в стычках с соседями, а значит темницы его редко пустовали.
Может быть, в который раз подумалось Ровайн, ее муж сам Дьявол?