Я смотрю на нее, не отрываясь.
Что, вот так, прямо?.. Я же правильно понял этот взгляд? Не чай же она мне и в самом деле предлагает?
Похоже, Вероника замечает мое замешательство. Она едва слышно хмыкает и возвращается к своему занятию: накладывает бинт, бережно, аккуратно. Не двигаясь, я наблюдаю за ней. Лет двадцать пять, симпатичная. Худая, но выпуклая в нужных местах. Верхние пуговицы блузки расстегнуты, под моим углом видны кружева белого лифчика. Вроде, когда я увидел ее впервые, блузка была застегнута.
Уцелевшей рукой опираюсь на стол. Нависая над ней, сокращаю расстояние. Она, несомненно, подмечает происходящее, но не отстраняется. Склоняюсь к ее уху, размышляя, что бы такого сказать, проверить границы дозволенного. Хотя что там проверять? В ее глазах все крупными буквами было написано, прямым текстом.
Тянусь к ней и пропускаю момент, когда воображение меняет Веронику на женщину с крыльями. Это на ее колене лежит моя ладонь, ее прохладные пальцы касаются моей кожи, нежно скользят по запястью. От этого образа сердце начинает колотиться о грудную клетку.
Готово. Вероника снова обретает свой облик. Я вздрагиваю и резко выпрямляюсь от неожиданности. Да что со мной сегодня такое?..
Так как насчет чая? Она призывно смотрит в глаза.
Слушай, обрываю я ее, там, в зале, женщина сидит. За столом, прямо перед дверью. Кто она?
Тонкие, аккуратно нарисованные брови взмывают вверх
Я не обратила внимание. Вероника опускает взгляд.
Врет.
А можешь узнать?
Нам запрещено разглашать
Спасибо. Я поднимаю забинтованную руку.
Сам узнаю.
Выхожу из кабинета и прямиком направляюсь в зал.
Глава 4. Тебе здесь не место
Секундный шок, потом беру себя в руки. Качаю головой, усмехаюсь. Ладно, все, проехали. Но на всякий случай окидываю взглядом зал, и это зрелище меня поглощает. Если нужно представить мир, максимально от меня далекий, то вот он.
Длинный зал с панорамными окнами. На подоконниках пышные еловые букеты, опутанные гирляндами. На стенах витые металлические подсвечники, в них горят настоящие свечи. И все эти огни отражаются от стекол, уже черных, от зеркал в массивных рамах, надраенного до блеска черного мраморного пола, бокалов шампанского, бронзовых птиц, будто парящих под потолком.
Почти все столики заняты мадам и месье, у одной такой на плечах норковая накидка я думал, они вышли из моды в 60-х. Мимо меня официант проносит сверкающее блюдо с фазаном настоящим фазаном, как в кино. Его аромат напоминает мне, что я сегодня не обедал. Следом проступают звуки: фоновая рождественская песня, разговоры, звон бокалов.
Преграждаю путь официанту, который щемится в дверь мимо меня:
Недавно за этим
столиком сидела женщина, красивая такая, шатенка, с прической. Кручу пальцами нимб над головой. Кто она такая?
Официант делает испуганное лицо.
Извините, но мы
Не разглашаете, знаю.
Я пропускаю его, а затем на меня выдвигается шкаф в костюме.
Парень, тебе здесь не место, сурово говорит он.
Я поднимаю ладонь, мол, все в порядке, и возвращаюсь в свой мир.
Выхожу на улицу. Гурама еще нет, а моя куртка и мобильный остались в кабине. Ветер до костей пробирает, мокрый снег лезет в глаза. Я мог бы вернуться в здание, но спускаюсь с крыльца, достаю из кармана комбинезона пачку сигарет и прикуриваю, прислонившись плечом к бетонному углу ресторана.
Так и стою, на границе миров. За спиной грязный снег со следами шин, мусорные контейнеры и раздавленные окурки. А передо мной очищенные ступени, белые сугробы, низкие елки, увитые гирляндами.
Так что со мной такое было? Почему я зациклился на этом образе?
Да потому что видел его уже много раз.
Впервые она появилась в самое темное время моей жизни, после гибели отца, когда, лежа на кровати, я ночами пялился на черный квадрат потолка. Просто возникла из ниоткуда, из другого мира, неясным образом, но таким осязаемым, что я встал с кровати.
Помню, как бесшумно закрыл дверь, чтобы не разбудить маму, как с тихим щелчком включил настольную лампу и шарил по полкам стола, пытаясь найти хоть какой-нибудь лист бумаги. Под руку попался папин корпоративный ежедневник. Год заканчивался, а в ежедневнике ни строчки. Точно, тогда тоже был декабрь.
Я рисовал ее ночами напролет до рези в глазах, до мозолей на пальцах, но толком ничего не вышло. Зато со временем у меня стали неплохо получаться заброшенные города, мосты, освещенные полной луной, люди, отбрасывающие тени животных, монстры с человеческими лицами. Черные рисунки отвлекли меня от черных мыслей. А женщина с крыльями еще долго мне снилась, до самой армии.
И сегодня я увидел ее воплощение.
Если пройду дальше, мелькает внезапная мысль, увижу то самое окно с крыльями... Я замираю, не донеся сигарету до губ: незнакомка идет ко мне сама.
Глава 5. Это же просто зонт
Спускается по ступеням в высоких черных сапогах, в длинном пальто цвета потертого каштана, с приподнятым меховым воротом. Я по-прежнему толком не могу рассмотреть ее лицо, но и без того понятно, что она не ближе ко мне, чем когда-то во снах: холеная, утонченная, наверняка чья-то чужая женщина, старше меня лет на десять.