На месте, где он только что бежал, образовался кратер с пастью в пару километров шириной колоссальная воронка, уходящая в глубины планеты. В её центре можно было различить нечто похожее на огромный клюв, окружённый рядами зубов, расположенных концентрическими кругами, как у древних глубоководных существ. В эту пасть с шипением осыпалась земля, камни, даже те щупальца, которые не успели втянуться обратно всё исчезало в этой бездонной утробе без малейшего следа.
Молниеносным движением, почти неразличимым для человеческого глаза, Риддик отсёк щупальце у самого края бездонной пасти. Зелёная слизь брызнула фонтаном, прожигая камень там, где падали капли, и оставляя в воздухе запах горящей серы и разлагающейся плоти. Отрезанное щупальце продолжало извиваться у его ног, как змея с перебитым хребтом, цепляясь за камни в слепом, инстинктивном стремлении вернуться к своему хозяину.
Существо, потерявшее часть себя, издало вопль, который, казалось, исходил из самых глубин планеты звук на грани инфразвука, заставивший внутренние органы Риддика вибрировать в болезненном резонансе. Этот крик был не просто выражением боли это было обещание, клятва, что планета не забудет и не простит.
Из недр пасти вылезло нечто продолговатое, напоминающее язык в форме человека искажённое подобие гуманоида с острыми лезвиями вместо рук и головой, состоящей из переплетения щупалец с глазами на кончиках. Создание, казалось, было собрано из частей разных существ, соединённых вместе в чудовищной пародии на человеческое тело. Каждый сустав мог выгибаться в любом направлении, каждая мышца двигалась независимо от остальных, создавая впечатление, что внутри одной оболочки существует множество отдельных организмов, объединённых общей целью.
Существо двигалось рывками, каждое движение было резким, неестественным, как у сломанной марионетки в руках безумного кукловода. Оно летело к Риддику, рассекая воздух своими смертоносными конечностями с такой скоростью, что они создавали свист, похожий на шёпот безумца, повторяющего одно и то же слово снова и снова:
"Плоть... плоть... плоть..."
Риддик двигался как в трансе его тело словно само знало, что делать, подчиняясь не разуму, а чему-то более глубокому и примитивному. Каждый шаг, каждый поворот был частью смертельного танца на грани возможного, хореографии выживания, отточенной бесчисленными схватками на этой проклятой планете.
Он скользил между ударами существа, уворачиваясь от атак, которые рассекали камень как масло, оставляя в граните глубокие борозды, светящиеся от жара. Одно неверное движение означало верную смерть не просто прекращение жизни, но нечто гораздо худшее. Он видел, что случается с теми, кого эти существа захватывают живьём трансформация в нечто, что больше не было человеком, но всё ещё сохраняло достаточно человечности, чтобы страдать вечно.
Танец продолжался несколько секунд, которые растянулись в вечность два хищника, изучающие друг друга, ищущие слабость, момент, когда можно нанести решающий удар. Риддик чувствовал, как время растягивается вокруг него, как каждое движение существа становится предсказуемым, словно он видит его намерения ещё до того, как они формируются.
В момент, когда существо совершило ошибку, оставив крошечную брешь в своей защите всего лишь доли секунды замешательства, когда его глаза-щупальца моргнули все одновременно Риддик вонзил лезвие. Нож вошёл глубоко, найдя точку соединения шеи с плечом, где сходились основные нервные пути этого искажённого организма.
Одним плавным движением, вложив в него всю силу своего тела, он снёс существу голову. На мгновение она зависла в воздухе, глаза-щупальца всё ещё двигались, рот открывался и закрывался в безмолвном крике. Затем голова упала, и щупальца начали увядать, как цветы без воды.
Дикий рёв ударил по ушам не от обезглавленного существа, а из самой пасти, как будто планета сама кричала от боли потери своего отпрыска. Звук был настолько мощным, что, казалось, мог треснуть сам воздух, разорвать барабанные перепонки и вызвать кровотечение из глаз. Это был звук на грани того, что может воспринять человеческий слух, балансирующий между физической болью и психическим ужасом.
Риддик вставил в уши самодельные беруши, скрученные из волокон растения, которое он нашёл растущим на трупе одного из гигантских хищников. Эти волокна обладали странным свойством поглощать определённые частоты звука, особенно те, что использовали местные твари для коммуникации и охоты.
Он побежал как можно дальше по валунам, двигаясь зигзагами, чтобы запутать след, периодически останавливаясь и прислушиваясь к окружающим звукам. Его бег был почти бесшумным результат долгих лет тренировок и выживания в условиях, где малейший шум мог привлечь нежелательное внимание.
С потемневшего неба, где звёзды теперь горели с болезненной, неестественной яркостью, пикировали крылатые твари. Они напоминали помесь птеродактилей и глубоководных рыб безглазые, с костяными наростами вместо морды, с длинными, гибкими шеями, способными вытягиваться на несколько метров для атаки. Их шкура переливалась болезненным зелёным светом в сумерках, покрытая узорами, которые постоянно менялись, как будто под кожей двигалась светящаяся жидкость.