С этой мыслью она и уснула.
На следующее утро Маргарита впервые возможно за всю жизнь потратила время на выбор одежды. Она никогда не придавала своей внешности особого внимания; сложно выглядеть эффектно, когда ты малорослая рыжая конопушка. Во всем была вина ирландско-шотландских предков, наградивших Маргариту Лэнгдон как внешностью, так и упрямым характером. Но в этот раз она перемерила весь свой нехитрый гардероб, пытаясь выглядеть так, чтобы это было и неприступно, и привлекательно, и в то же время безопасно. В глубине души Маргарита тряслась от страха. В конец концов, в очередной раз убедившись, что все бесполезно, она натянула джинсы и надела свободную рубаху, в которой себя чувствовала более-менее защищено. В этом балахоне ярких цветов на нее почти никогда не пялились, должно быть, не в силах ее разглядеть за радужными разводами. Волосы она сколола на затылке. Из зеркала на нее смотрела все так же перепуганная девчонка, проклятая беспомощная рыжая конопушка.
Пробежав по губам блеском и надев солнечные очки, скрывающие половину лица, она вышла на улицу.
Все будет хорошо. Все будет хорошо.
Первое время она плутала по незнакомому городу, дикому, шумному, чужому. Она достаточно хорошо изучила Париж, где обзавелась друзьями, но по-настоящему уверенн и спокойно Маргарита чувствовала себя только в небольших, населенных обывателями городах, вроде того, в котором родилась и выросла. И никакой экзотики, пожалуйста. Экзотика хороша в недолгих путешествиях, а еще лучше на телеэкране.
Арабского Маргарита не знала, а всех познаний во французском и английском, как оказалось едва хватало, чтобы объясниться с местными жителями. Маргарита просто не понимала их своеобразного произношения, а они не понимали ее. На то, чтобы отыскать упомянутый в письме сыщика бар ушло несколько часов, и она уже валилась с ног. К тому же, с самого утра в роту не было маковой росинки. Наконец, Маргарита нашла нужное место, совершенно измученная перешагнула порог, и оказалась в полумраке и прохладе пещеры. И здесь было так же жутко, как и в пещере: со всех сторон на нее выжидательно смотрели дюжины полторы мужчин. И ни одной женщины.
- Вам нужно что-то, мадмуазель? спросил по-французски бармен, оценивающе разглядывая Маргариту.
Кажется, кто-то из посетителей крикнул насмешливо: «молока». В довершение всех бед Маргарита не выглядела на свои двадцать шесть. В эту минуту от нахлынувшей злости и отчаянья ей захотелось побиться головой о стойку. Она сдержалась, распрямила спину и сказала важным тоном (правда, срывающимся то и дело голосом).
- Я я ищу одного человека. Его зовут Данте Р-росси, и я слышала, он часто у вас бывает.
- Ну, сейчас его нет, - пожал плечами бармен. Может быть, появится позже. Он тут уже месяца два появляется почти каждый вечер.
- Тогда я подожду, - Маргарита оглядела бар. Отлично! У окна есть пара свободных столиков. Вон там.
- Принести вам что-нибудь? поинтересовался бармен, все еще сомневающийся то ли в ее платежеспособности, то ли в том, что возраст позволяет этой рыжей крохе появляться в баре.
- Рутбир, - Маргарита села за столик и приняла самый неприступный вид. И мысленно провела инспекцию своих небогатых финансов. И сэндвич.
Бармен удалился, посетители потеряли к ней интерес. Выдохнув, Маргарита сдулась, как воздушный шарик. Хорошо, все хорошо. И даже да, хорошо, - что Данте Росси сейчас тут не оказалось. Появилось время подготовиться
к встрече с ним морально.
* * *
- Три сотни долларов, мсье.
Толстяк был непреклонен. Он весь собрался, сжался в тугую нервную пружину, которая готова была вот-вот рвануть вверх. Прозвище ему дали, должно быть, в насмешку: он был тощий, даже костлявый, с тонкой длинной шеей с выпирающим кадыком, который сейчас нервно подрагивал. Комический персонаж.
- За что? спросил Данте, ничем не выдавая ни своего раздражения, ни хотя бы удивления. Чтобы доставить в аэропорт небольшую посылку? Ну сколько в ней? Триста граммов? Это выходит по доллару за грамм. Почтой дешевле получится.
- Так и отсылайте почтой, - пожал плечами Толстяк. А меня увольте. Рискованно. Слышали, сколько курьеров уже ограбили? И потом, откуда я знаю, что за контрабанду вы мне подсунете?
Явно не желая продолжать этот спор, Толстяк с трудом выбрался из-за стола, едва не снеся при этом стаканы. Вдобавок ко всему он был еще и долговязым и неуклюжим. Пробурчав что-то невнятное на прощание, он выскочил за дверь. Только теперь Данте фыркнул, выплескивая накопившееся раздражение. Очередной выбыл.
- Осталось еще сколько? Четыре человека? - проворчал Гранде* у него за спиной. Если и там все сорвется, ехать придется мне.
Данте посмотрел на отражение приятеля в зеркале за барной стойкой. Гранде, продолжая хмурится, отсалютовал стаканом.
- Рискованно, - покачал головой Данте. - Тебя могли запомнить. Хотя у нас в самом деле некоторые проблемы. Нам надо, чтобы согласились по меньшей мере три человека. Для чистоты эксперимента, так сказать.
- Ставлю на Луи, - Гранде зевнул. Закончить бы поскорее. У меня дела в Париже. Идем уже.
Данте расплатился за поганое местное пиво, подаваемое к тому же в не слишком чистых стаканах, вышел и подождал приятеля в конце улицы. Отсюда можно было уже не таясь идти вдвоем.