Лазурная же умерла в год, когда родилась Алёна. Взорвалась, превратившись в сверхновую. GVS возле Лазурной работала до последнего, данные о последней стадии жизни звезды собраны были уникальнейшие. Информацию люди научились посылать почти мгновенно, без существенных расхождений во времени, корабли и грузы пока нет. Учёные горели энтузиазмом и надеждой, но Вселенная по-прежнему оставалась огромной и преодолимой с трудом.
- Какая красота, - сказала Алёна, расправляя плечи. - Какая красота! Видишь, Андрейка?
Андрейка видел. Бездонное небо, и брошенный через то небо мост Млечного пути, Парус, Кассиопею, созвездие Кота, державшее в лапе Лазурную. Странно и страшновато было каждый раз смотреть на мёртвую звезду, феерические похороны которой вспыхнут на аркадийском небе лишь через тысячи лет.
- Хочу облететь все миры Внеземелья, - мечтательно выговорила Алёна. - И Земле побывать тоже. Заглянуть к каждой звезде в гости, посетить все закоулки Вселенной!
- На всю Вселенную жизни не хватит, - рассудительно заметил Андрейка.
- Это верно, - засмеялась Алёна. - Но уж насколько хватит!
Андрейка промолчал. Ему подобная одержимость была не слишком понятна.
Но Алёна знала, что говорила. У неё отец - пилот-пространственник, один из выдающихся людей Внеземелья. Он ушёл в рейс к Лазурной, должен был вернуться обратно, но не сумел из-за гибели звезды, и дочь родилась уже без него. Без быстрого сообщения через GVS Лазурной Аркадия осталась в стороне от оживлённых трасс; минимальная цена прыжка к ближайшей из колоний Внеземелья, Сильфиде, семьдесят лет. Это не просто много, это очень много. В гости уже никак не прилетишь. Поэтому отец Алёны остался у сильфидийского стационара Звёздной Разведки, и старается не брать слишком уж длинные рейсы; ему, в отличие от коллег, давно оторвавшихся от родных мест, есть что терять.
Алёна обменивается с ним посланиями, когда он не в рейсе, и маме это не очень нравится, но что мама может сделать? Ведь не запретишь...
ххх
... Дом светился вечерним теплом. Андрейка шёл по дорожке, от конюшни через двор к торцевой лестнице. Гладиолусы, тёмные в бледной ночи, стояли навытяжку, как часовые. На втором этаже светились окна; папа, как всегда, сидит за рабочим терминалом, а мама укладывает спать сестрёнок. Зря, что ли, по слабо подсвеченным шторам детской двигаются сейчас быстрые тени?
Из всех маминых рассказок на ночь Андрейка больше всего любил про Усатого-Полосатого. Полумрак и тишина, негромкий голос, быстрые рисунки световым пером по экрану, мерцающему над пластиной планшета... Сценки оживают, разворачиваются в объёмные картинки: вот Девочка пытается вымыть в смешном розовом тазике Полосатого, а вот она же учит его говорить, а вот берёт с собой гулять, и называет своей дочкой...
Память тут же отозвалась маминым голосом:
"А потом, а потом стал он умным котом!"
Умным котом. Андрейка замер, не донеся ногу до ступеньки. Умным. Котом. Ну, конечно же!
ххх
Всю ночь провертелся ужом. Вечером обсуждать столь важную тему не стали: режим с прижимом. Ребёнок ночью должен спать, точка. И спи, как хочешь, хоть извертись весь. Лишь бы тишина была за дверью.
А утром папа ушёл в Лабораторию. Ну, совпало так. Папа с командой полгода разрабатывал новый проект, и вот на сегодня был назначен следующий этап: непосредственная сборка эмбрионов по утверждённой
схеме. Папа держал конеферму; вся Аркадия со вкусом играла в пастораль, как говаривала не раз Алёна, умудряясь выговаривать слово "пастораль" таким тоном, каким иной человек говорит "дурная блажь". Богатый аграрный мир мог позволить себе сочетание высоких технологий и любовь к здоровой деревенской жизни на лоне природы. Ну, а какая, скажите на милость, деревенская жизнь без лошадей?!
Андрейка, как всегда, напросился посмотреть-помочь. И, хотя пока ему доверяли самые простые действия из разряда "подай-принеси", всем было понятно, что у главного инженера-биолога наследник растёт достойный.
- Пап, так как насчёт кота? - не выдержал Андрейка.
- А где ты возьмёшь биоматериал, герой?
- Ну...
Кошек на Аркадию то ли не завезли, то ли они не прижились. Во всяком случае, в Овёскино их не было ни одной. Наверное, где-то на планете у кого-то в семьях они жили, но попробуй их найди. Да ещё согласятся ли хозяева на дачу биоматериала...
- Можно же эмбрион самому собрать, - сказал Андрейка и спросил: - А в этих аппаратах точно можно вырастить кота?
- В этих аппаратах можно вырастить всё, - добродушно отозвался папа, внимательно читая информацию с контрольной панели.
- И человека? - заинтересовался Андрейка.
Великана пятиметрового роста, это да! Или пигмея ростом с муравьишку...
- Можно, - отозвался папа, переходя к следующему стеллажу. - Но собирать человеческий эмбрион с нуля запрещено.
- Почему?
- Собранный с нуля конструкт иногда начинает развиваться неправильно, - пояснил папа. - Эмбрион животного можно погасить и начать эксперимент заново, но что ты будешь делать с человеческим зародышем, а?
Он проверил последний аппарат, стянул перчатки с рук и кинул их в мусоросборник.
- На сегодня всё. Пошли. А насчёт кота... Видишь, все искуты, сейчас заняты заказами Лебяжинского Детского Центра . Но, в любом случае, прежде чем собирать эмбрион в репликаторной колбе, необходимо составить его структурную схему. Я слишком занят сейчас, я не могу отвлекаться ещё и на кота. Пойдём, дам тебе справочник по генетическим наборам животных-компаньонов. Попробуй-ка смоделировать схему сам... И поглядим, что получится.