На самом деле вчера вечером, перед сном, она написала страниц десять куда как более горячего текста, причём героиню звали Элейн, а героя Гилбертом. Но потом она вдруг застеснялась и половину вымарала. При создании романа она магию не использовала, но вдруг она возьмёт да и просочится на страницы? И тогда написанное сбудется. И не с какими-то там призрачными Гилбертом и Элейн, а с их прототипами, потому что чернильная ведьма отчётливо всё напредставляла.
Уж во всяком случае, я не стала бы называть соски «вершинками», поспешно добавила Эйла, чувствуя, что слегка краснеет.
Ой, тут ещё про нежные створки волшебной раковинки, а потом про горячий и решительный ствол его любви, хихикнул сверху Гизберт. А ещё про любовные соки и и
Он то ли зарыдал, то ли заржал, непонятно. Или, может, захлебнулся слюной от зависти, что не может написать ничего подобного?!
А ну заканчивайте там и слезайте, рявкнула Эйла. Вас ждут ещё двести стеллажей!
Я устал. Помощникам полагается отдых?
Нет, ответила Эйла. На отдых вы ещё не заработали.
Тогда не слезу. Что вы мне сделаете?
Вне себя от ярости,
Эйла полезла вверх по ступенькам. Гизберт всё равно весь опутан магией, не дающей ему колдовать и не позволяющей никому вредить. Она задаст ему трёпку, а потом
Эйла, стой, лестница не приспосо Осторо!..
Чернильная ведьма даже не сразу поняла, почему он не договаривает слова. Только когда заскрежетал металл и стремянка плавно обрушилась на стеллаж, Эйла попыталась хоть как-то сконцентрироваться. Но не успела.
Очнулась уже на полу. Скомканный жакет под головой, блузка нараспашку, везде болит На лбу мокрая тряпка. А на груди чужая горячая ладонь. Не там, где вершинки, а гораздо выше, но разве от этого легче?
Ну что, больно? спросил Гизберт спокойно.
Чтоб вас из черновиков повычёркивали, выругалась Эйла, хотя ругаться тоже было больно, уберите вашу лапу от меня, вы что вообще творите?
Сращиваю перелом ключичной кости. Мне прекратить? спросил Гизберт. За доктором я уже послал, но решил, что с меня не убудет.
У вас должна быть заблокирована магия, пробормотала Эйла.
Ой, ну не смешите меня, ответил маг очень серьёзно. Если б это просто так блокировалось, разве меня бы посадили в тюрьму? Но вам бояться нечего.
Почему это?
Я не воспользуюсь вашей беспомощностью и не стану переписывать этот трагичный эпизод, сказал Гизберт. Я способен на жертвы, знаете ли!
Эйла поневоле рассмеялась, но тут же зашипела от боли в затылке и груди. Ладонь мага прижалась к ключице значительно крепче, но больнее не стало напротив, гораздо легче от тепла магии, которое вливалось в ушибленное тело и стремилось к самым пострадавшим участкам.
Не знала, что боевые маги ещё и лечить умеют, пробормотала Эйла.
Я просто когда-то попросил Блэкмайра прописать мне эти способности, ответил Гизберт.
Но это незаконно, удивилась ведьма.
Ой, кто бы говорил! Вы с милой дамой Фрегондой, видимо, собирались сделать меня паинькой в соответствии с законом.
Она беспокоилась о вас, сказала Эйла. Она уверена, что вы не так уж виновны. Ну всё, дайте мне встать. Сейчас сюда люди придут, а я лежу в таком виде.
Лежите, шикнул Гизберт.
Дверь уже скрипнула, послышались уверенные быстрые шаги. Только тогда чернильный маг странно, прерывисто вздохнул и лёг рядом. При этом он сжал руку Эйлы, словно желая передать ей ещё немного магического целительного тепла.
Вам же тоже плохо, возмутилась ведьма.
Ну вообще-то я тоже немножко упал, пробормотал Гизберт. Но вы не волнуйтесь, Эйла, моя смерть не на вашей совести.
Доктора склонились над ними, принялись ощупывать, переворачивать, осматривать, всячески советоваться друг с другом. Примчалась и Фрегонда Полмер, и вторая библиотекарша явилась, ворча, что у неё выходной. Пришло и несколько студентов, наперебой спрашивая, что случилось и чем помочь. Эйла воспользовалась случаем и попросила новые стеллажи.
И новые стены, съязвил кто-то из докторов, потому что вот так крепить стеллажи к вот таким стенам это что-то из области фантастики.
Заставлю сделать стеллажи прямо в стенах, пообещала Фрегонда, а те, что в середине, вмуровать в пол и потолок.
Никогда тут ничего не падало, проворчала Эйла, и не рушилось. И стеллажи всегда были закреплены как надо.
Тут снизу очень интересный вид на разрушения, поведал Гизберт, я тебе покажу.
Но носилки с Эйлой уже подняли и потащили в лазарет. Следом понесли и мага.
Я могла бы идти ногами, сказала ведьма. А уж он тем более.
Не положено, ответили доктора, а положено лежать и помалкивать, иначе обездвижим вас магией.
В университетском лазарете было до странного уютно. Такие милые маленькие комнатки, словно в приморском отеле. Эйла с удивлением смотрела на лавандовые шторки и постельное бельё в цветочек, тумбочки из светлого дерева, застеленные аккуратными салфеточками в бело-сиреневую клетку и букетик лаванды в стакане бледно-зелёного стекла
Когда Эйла на втором курсе коротала здесь время со сломанной ногой, было не так уютно! Или для студентов предусмотрены иные условия, чтобы им не хотелось тут залёживаться дольше положенного?
Чернильную ведьму долго осматривали, мяли, тискали, кажется, все кости перебрали по одной. И в конце концов вынесли приговор, то есть диагноз: сотрясение мозга, ушибы, растяжение связок на руке, вывих лодыжки, перелом ключицы.