Лестниц я не боюсь, с досадой от этого «только ради вас, госпожа Траск» сказал Лео то есть, без протекции чародейки его вообще поселили бы в номер на четверых или в каморку под лестницей? Он же не гном с карманами, полными золота. Пока ещё по крайней мере. Так что давайте эти ваши красивые виды.
Туда лезть, как на маяк, предупредила она. Последняя лестница винтовая, крутая и узкая. Вид красивый, что и говорить, но если шторм налетит, спать невозможно, всё равно что на крытой веранде сидишь: ветер воет, дождь барабанит по стенам и по крыше, гром гремит Разве что сухо. Оно вам надо, такое счастье?
Вы же говорили, что поспрашиваете про жильё в городе, напомнил Лео. Так что неделю-другую можно и потерпеть.
Как знаете, сказала Траск, и Лео заплатил за неделю в комнате с красивым видом на залив.
Вид, кстати, и правда был захватывающий, особенно в погожий денёк, когда в небе плыли только редкие белые облака, отражавшиеся в зеленовато-голубой воде бухты там, где она не топорщилась мачтами. Лео подумал, что описание этой бухты и кораблей, стоящих у причалов, надо будет обязательно использовать в будущем романе. И лучше бы по контрасту: голубая безмятежность ясного приморского дня и серая тоска в душе изгнанника. Лео постоял на крошечном балкончике, сначала любуясь гаванью и маяком у входа в неё, потом разглядывая дома в приличной части города. Интересно, какой из них принадлежит семье Трасков?
Если Филипп Траск принимает у себя больных и раненых, дом должен быть не просто довольно большим, но и иметь отдельный вход для посетителей, а ещё лучше пристройку, чтобы вереница пациентов не мешала обыденной жизни семьи лекаря.
Мысль о том, что и ему скоро предстоит стать одним из пациентов, заставила Лео зябко, несмотря на ласковое солнце, передёрнуть плечами. Он гнал эти мысли от себя, и в дороге это почти удавалось то обилие новых впечатлений, то просто усталость заглушали страх. Но вот он здесь, и ему предстоит опасное и болезненное хирургическое вмешательство, а потом долгое и тяжёлое лечение. И никого из близких не будет рядом
«Надо сходить в здешний храм, подумал он. Помолиться и попросить благословения богов. Но сначала, разумеется, помыться и вообще привести себя в порядок с дороги. Траск сказала, что в её городе нет проблем с пресной водой надеюсь, у разбойничьей морды можно получить ведро горячей воды без рекомендации чародейки?»
Глава десятая, в которой речь идёт исключительно о семейных делах
А дед? спросила Алесса, жадно оглядывая такую знакомую, но опять после долгого отсутствия показавшуюся и низковатой, и тесноватой кухню, где Тала жарила тунца в кляре для уборки в доме была служанка, бельё отдавали в стирку прачке, но на кухню сестрица с самого своего замужества неохотно допускала даже матушку. Впрочем, та сама предпочитала присматривать за внуками вместо того, чтобы чистить рыбу или месить тесто.
В общем, сестра была занята, причём довольно опасным делом, кипящее масло в глубокой сковороде могло наделать немало бед, поэтому их объятия были краткими, хоть и крепкими до судорог. Ну если честно, не только поэтому. Обе так и не научились выражать свои чувства иначе, кроме как заботой о близких, стесняясь и слов, и ласковых прикосновений. Алессе опять против воли вспомнился Варг с его поцелуями, но она тряхнула головой, отгоняя эти мысли: и не могла она себе позволить никаких отношений с богатым колбасником, пока на ней висит такой долг, и просто некогда
Дед сидит на веранде, притворяется, будто читает, но по-моему, в последнее время всё больше дремлет, вздохнула Тала. Всё о тебе спрашивал, не приехала ли. Может, сразу к нему пойдёшь? Пока я поесть приготовлю, пока все на обед соберутся Думаю, он тебя и неумытую не испугается.
Обе слегка посмеялись шутке, но всё-таки Алесса кивнула: судя по тревоге в голосе Талы, дед был совсем плох. Вот так провозишься полчаса с мытьём и переодеванием и опоздаешь на всю жизнь на всю дедову жизнь.
Веранда выходила в сад, гавань оттуда не была видна, хотя дом стоял довольно высоко, почти на полпути к маяку (весьма на отшибе, прямо сказать, а через сад отец с Карелом могли выйти в заднюю калитку и по неприметной тропке спуститься в маленькую бухточку, где только ялику и причалить не все раненые хотели открыто появляться в доме Филиппа Траска). Алесса посмотрела на деда, в самом деле дремавшего в своём старинном кресле с высокой прямой спинкой, и подумала, что тот нарочно сидит здесь, в саду, слушая шелест листвы и жужжание пчёлок, а не на балконе, откуда ясно виднелась гавань с мачтами чужих кораблей как напоминание о том, что самому Грегору Северину, когда-то бывшему нешуточной занозой в заднице береговой охраны, в море больше не выйти никогда. Разве что он захочет, чтобы похоронили его по морскому обычаю.
Явилась, неожиданно проворчал дед, открывая выцветшие, но острые и насмешливые глаза. А я уж думал, что так и помру, не дождавшись.
И не успеешь ещё раз меня обругать за то, что не пошла к родному брату в погодники? усмехнулась Алесса. Обниматься она к деду не полезла вот уж кто всяких сахарных соплей терпеть не мог, так это Угорь Северин.