А когда наступила
Таким путем я возвратил бы спокойствие жителям нашего квартала. Это все, чего я желаю.
Выслушав речь Абул Гассана, халиф сказал ему: Йа Абул Гассан, воистину желание твое есть желание человека, идущего прямым путем и обладающего честным сердцем, потому что только люди, следующие правым путем и имеющие честное сердце, не терпят, чтобы безнаказанность была преимуществом злых и бесчестных. Но не думай, что твое желание уж так трудно исполнить: я уверен, что, если бы эмир правоверных узнал о нем, он поспешил бы передать тебе свою власть на один день и одну ночь, так как ничто не нравится ему так, как необыкновенные приключения.
Но Абул Гассан только рассмеялся и ответил:
Клянусь Аллахом! Я ведь понимаю, что все, что мы говорим теперь, только шутки! Я, в свою очередь, уверен, что, если бы халиф узнал о моем странном желании, он велел бы посадить меня в дом умалишенных. Поэтому прошу тебя, если когда-нибудь придется тебе встретиться с кем-нибудь из придворных, никогда не говори им о том, о чем болтали мы здесь под влиянием винных паров.
И халиф, чтобы не перечить хозяину дома, сказал
Бани Аббас, потомок дяди пророка (мир и молитва над ним!). А говорящий с тобою раб, бедный, презренный, ничего не значащий Масрур, почтённый великой обязанностью носить меч воли нашего господина.
На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что брезжит утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
О ты господин наш, эмир правоверных, халиф Гарун аль-Рашид, пятый из племени Бани Аббас, потомок дяди пророка (мир и молитва над ним!). А говорящий с тобою раб, бедный, презренный, ничего не значащий Масрур, почтённый великой обязанностью носить меч воли нашего господина.
Услышав такие слова Масрура, Абул Гассан закричал ему:
Ты лжешь, сын тысячи рогоносцев!
Но Масрур, нисколько не смутившись, ответил:
О господин мой, конечно, если бы кто-нибудь другой услышал такие слова из уст халифа, он бы умер от огорчения. Но я, старый раб твой, столько лет прослуживший тебе и живущий под сенью твоих благодеяний и твоей доброты, я знаю, что наместник пророка говорит так со мною лишь для того, чтобы испытать мою верность! Умоляю же тебя, о господин мой, не продолжай этого испытания! Или же, если в эту ночь дурной сон смутил твой покой, прогони его и успокой трепещущего раба твоего!
Выслушав эту речь, Абул Гассан не выдержал и, разразившись громким хохотом, упал на подушки, завернулся в одеяло и корчился так, что ноги закидывались у него за голову. А за занавесом Гарун аль-Рашид надувал щеки, чтобы заглушить встряхивающий его смех.
Абул Гассан хохотал целый час, не меняя положения, потом немного успокоился и, сев на постели, знаком подозвал к себе маленького негра-невольника и спросил его:
Скажи, узнаёшь ты меня? И можешь сказать, кто я?
Негритенок скромно опустил глаза и почтительно и ответил:
Ты господин наш, эмир правоверных Гарун аль-Рашид, халиф пророка (да будет он благословен!) и земной наместник Господина земли и неба.
Но Абул Гассан закричал ему:
Ты лжешь, черномазый, о сын тысячи сводников!
Тогда повернулся он к одной из молодых невольниц и, подозвав ее к себе рукой, протянул ей палец, говоря:
Укуси этот палец! И я увижу: сплю я или нет!
И девушка, знавшая, что халиф видит и слышит все, сказала себе: «Вот мне случай показать эмиру, что я могу сделать для его развлечения».
И, стиснув зубы изо всей силы, она прокусила палец до кости. И Абул Гассан, закричав от боли, воскликнул:
Ай! Ах! Теперь вижу, что не сплю! Да, конечно, это наяву!
И спросил он у девушки:
Можешь ли сказать, что узнаёшь меня и что я тот, за кого меня здесь выдают?
И невольница ответила, вытянув руку вперед:
Имя Аллаха на халифе и вокруг него! Ты господин мой, эмир правоверных Гарун аль-Рашид, наместник Аллаха!
При этих словах Абул Гассан воскликнул:
Ну вот, в одну ночь ты сделался наместником Аллаха, о Абул Гассан, о сын своей матери! Потом, подумав, он закричал девушке: Ты лжешь, тряпка! Разве я не знаю, кто я такой?
Но в эту минуту старший евнух подошел к постели и, троекратно поцеловав землю, поднялся, перегнулся пополам и, обращаясь к Абул Гассану, сказал:
Да простит меня господин наш! Но в этот час господин наш отправлялся обыкновенно в кабинет удобств!
И, взяв его под руку, он помог ему встать с постели. И как только встал он, вся комната и весь дворец задрожали от крика, которым приветствовали его присутствующие:
Да дарует Аллах победу халифу!
Абул Гассан же думал в это время: «Клянусь Аллахом! Не дивное ли это дело? Вчера я был Абул Гассаном, а сегодня я халиф Гарун аль-Рашид!» А потом сказал себе: «Ну что ж, если пришло время пописать, пойдем пописать. Однако я не уверен, что это также время, когда я удовлетворяю и другие свои потребности».
Но размышления его были прерваны евнухом, который подал ему пару туфель, вышитых жемчугом и золотом; у них были высокие каблуки, и предназначались они специально для ношения в кабинете удобств. Абул Гассан в жизнь свою не видал подобной обуви и, думая, что ему подносят это как драгоценный подарок, спрятал туфли в широкий рукав своего платья.