Поражённый, караульный сказал:
Ты вправду взял и приготовил это? Что, если он Что, если та штука не придёт сегодня?
Слуга молча вздрогнул, но затем ответил сухо:
Молюсь предкам, чтобы не пришёл.
Ресторан «Девять вкусов» был довольно знаменитым в уезде Нинъян. Главного повара прозвали Лю Саньяном . Говорили, что он мог бы обойти мир с тремя знаменитыми блюдами: мясом, обжаренным с персиками, зажаренным в глиняном горшке цыплёнком и хрустящими грушами с гималайской циветой. Мясо свиная подбрюшина без кожи, цыплёнок только пойманный в горах фазан, а цивета обязательно выросшая среди снегов.
Ресторан «Девять вкусов» полагался на эти три блюда, и каждый день приходило множество посетителей. Но когда дело касалось его блюд, Лю Саньян начинал важничать. Он готовил десять заказов в день и ни одним больше. Так что если хотелось поесть, следовало приходить рано.
Впрочем, чтобы заказывать основные блюда в пять утра, нужно было быть малость больным на голову.
И этот милейший господин, что был малость болен на голову, приходил уже два дня подряд.
В первый день он заказал у слуги три блюда и не произнёс больше ни слова. Это было в самом деле жутко. Зимой, когда обычный человек выдыхает или открывает рот, появляется беловатый туман, но его лицо было видно совершенно ясно, без малейшего намёка на дымку. На следующий день у него оказалось больше пожеланий: не класть цыплёнка, зажаренного в глиняном горшке, в глиняный горшок, не приправлять мясо звёздчатым анисом, не добавлять груши в хрустящие груши с гималайской циветой
Такое требование казалось вовсе не обычным заказом завтрака, а, скорее, попыткой разрушить репутацию ресторана.
Так или иначе, слуга не только не выпроводил подозрительного гостя, но и обслуживал его, непрестанно дрожа, целых два дня, а сегодня даже приготовил корзинку с заказом заранее.
Он взглянул на небо. Ноги тряслись, и он, вытянув шею, точно курица, спросил караульного:
Уже почти время, к-к-как т-ты ещё не дрожишь?
Моя работа бродить в ночи, так отчего мне дрожать? затем караульный понизил голос и добавил: Кроме того, весь этот год не был спокойным. Не так уж и странно увидеть какого-то демона. Ты же слышал, что в Гуандуне в июне видели настоящего дракона? Он лежал на пляже. Слышал, кто-то вытащил из него позвоночник и кости! Кости дракона! Что за знамение, а? Последние два месяца поговаривают, что Императорский советник чуть не умер
Прежде чем караульный договорил, слуга, перепуганный настолько, что, казалось, хотел сползти под стойку, перебил его:
Идёт, идёт, он в с-самом д-деле снова здесь
Только голос затих, перед стойкой появился человек, похожий на учёного.
Он выглядел совершенно обычно лицо было уставшим,
а щёки настолько красными, что казалось, будто он так долго грелся у огня, что вот-вот поджарился бы. Он носил серо-зелёные одежды, что были такими же тонкими, как и сам мужчина, словно кто-то обернул сук тканью. Казалось, ветер может унести его к самым небесам.
В свете белого фонаря караульный долго всматривался в его лицо. Даже когда баоцзы у него во рту остыл, он так и не проглотил его.
Учёный пробормотал под нос:
Ну вот, а затем медленно поднял голову, глядя на слугу пустыми чёрными глазами. Это было ужасающе.
Слуга тут же прижал бёдра друг к другу ему казалось, он сейчас описается.
Прошу прощения, мясо, обжаренное с персиками, пожалуйста у этого учёного был приятный голос, когда он говорил как подобает. Тон был не похож на тот, с каким он говорил раньше, но и не подходил ни его выражению, ни форме его рта. Это ужасало ещё больше.
Слуга отвернулся, подхватил корзинку с едой и опасливо передал её мужчине в руки:
Всё, всё уже готово. В фарфоровом горшке, без груш и без звёздчатого аниса. С пылу с жару, ещё горячее.
Учёный будто подавился собственными словами. На мгновение он уставился на корзинку с едой и наконец отреагировал:
Благодарю.
Его голос был хриплым и немного отличался от того, что звучал раньше.
Корзинка с едой казалась слишком тяжёлой для учёного картина была такой, будто край ветки оттягивал вниз вес в тысячу цзиней . Он шёл гораздо медленнее, чем когда только появился, и потребовалось время, чтобы он отошёл далеко.
Караульный вздрогнул и пришёл в чувство.
Слуга, совершенно бледный, спросил:
Теперь ты видел, да? Его лицо Э? Куда ты так спешишь?
Мне надо отлить! выпалил караульный.
Так или иначе, скоро он вернулся вместе со своим гонгом.
Прежде чем слуга успел что-то сказать, караульный похлопал его по плечу и, подмигнув, указал куда-то вперёд:
Посмотри туда!
Прямо по другую сторону улицы из темноты бесшумно возникла белая тень.
Слуга, испугавшись в тот же миг, почувствовал, что колени его ослабли, он подумал, что снова видит нечто мерзкое. К счастью, он взглянул ещё раз и понял, что там монах. Он носил белые монашеские одежды тонкие и простые, с широкими рукавами. С головы до пят на нём было не найти другого цвета, словно он в трауре. Не к добру было увидеть что-то подобное в такую рань.