Я вижу, но разве это не обычный монах? не понял слуга.
Караульный сказал тихо:
Я взглянул на него, когда только что проходил мимо, у него на поясе висит пять императорских монет !
Пять императорских монет использовали, чтобы изгонять злых духов или оберегать дом; поговаривали, что Императорский советник очень любит их и всегда носит связку на поясе. Теперь пять императорских монет чаще всего использовали люди, которые зарабатывали себе на хлеб тем, что изгоняли призраков. Хотя среди них хватало шарлатанов, у большинства была парочка полезных навыков.
Слуга бегло осмотрел монаха издали и почувствовал, что того окружает аура, которую словами описать не удалось бы. Но если кратко на шарлатана он ничуть не походил. Впрочем, слугу это нисколько не волновало. Три дня уже были для него пределом если этот учёный заявится завтра утром, он не выдержит и описается прямо на месте.
Монах шёл медленно, но оказался близко довольно скоро. Видя, что он собирается пройти мимо стойки, слуга позвал:
Учитель, подождите!
Монах остановился, и подол его белоснежных одежд легко качнулся несколько раз. Он бросил взгляд на слугу, и хотя в глазах его не было ни намёка на злость, не было в них и теплоты они были даже холоднее ветра, что дул в лицо. Прежде чем монах подошёл, слуга заметил, что он очень высокий настолько, что взгляд его был направлен сверху вниз. Отчего-то это заставило слугу отступить на полшага назад, и он столкнулся с караульным, который отступил точно так же.
С ударом от столкновения к слуге вернулась решительность. Он рискнул заговорить снова:
Я заметил, учитель носит на поясе пять императорских монет, значит, вы понимаете, как изгонять нечисть?
Монах взглянул на медные монеты на своём поясе безо всякого выражения не подтверждая и не отрицая.
Слуга сконфуженно посмотрел на караульного и подумал, что этот буддийский монах в самом деле ещё холоднее, чем неистовый ветер этого одиннадцатого лунного месяца . Ощутив внезапный озноб, он совершенно растерялся, не зная, как продолжить.
К счастью, караульный оказался более устойчивым к холоду и заговорил вместо
Первый абзац и стал источником вдохновения, это изменённый отрывок из «Семи исправленных рукописей» Лан Ина. Оригинальный текст: «Друг мой, отец Цзинь Мао, в конце периода посетил уезд Синьхуэй провинции Гуандун. Однажды ранним утром, когда поднимался прилив, с небес в песок упал дракон рыбаки забили его палками до смерти. Чиновники и простой люд пришли посмотреть на него: в высоту он был с человека, в длину десятки чжанов , его покрывала чешуя, словно на картине, но живот был весь красный. Об этом мог бы рассказать любой, кто видел его».
Глава 2: Бумажный человечек (2)
Цзян Шинин, сын семейства Цзян, даже не достигнув двадцатилетия, стал блуждающим призраком в собственном доме.
Сквозь трещину в стене он проскользнул в дом и застыл, медля, однако его рот словно жил своей жизнью:
Ворота и комната разделены Восточно-Китайским морем, что ли? снова зазвучал чистый и звонкий голос.
Цзян Шинин закончил говорить сам с собой и с хмурым лицом закатил глаза повисла тишина, а затем он ответил низким хриплым голосом:
Я вошёл, но корзинка с едой застряла снаружи.
Восхищаюсь тобой, засмеялся он высоким голосом, а через мгновение снова заговорил другим:
Я польщён.
В лунном свете можно было рассмотреть, как позеленело его лицо похоже, он не желал больше говорить.
Три шаткие стены восточного крыла были черны как смоль от дыма, а северное окно превратилось в дыру, открытую ветру. В одиннадцатый лунный месяц в пятую стражу ещё не светало, и только луна порождала тени, заливая слабым сиянием угол комнаты. Мужчина, что сидел в оконном проёме, был наполовину освещён холодным лунным светом, наполовину скрыт в темноте.
Его одежды сливались с чернотой ночи, красивые прямые брови отбрасывали тени, чернильно-чёрные глаза чуть заметно блестели, и даже по одному лишь силуэту можно было заключить, что этот человек хорош собой Только лицо его, наполовину открытое луне, было слишком бледным, а запястье, поддерживающее подбородок, худым, что выдавало серьёзную болезнь.
И он в самом деле был болен не мог ни встать, ни ходить.
Откуда же взялась болезнь? Этого не знали даже призраки. За четыре дня, что он провёл в лечебнице Цзянов, Цзян Шинин узнал лишь, что его родовое имя Сюэ, а личное Сянь, и больше ничего.
Пожалуйста, смени позу, а? Даже сидеть как следует не можешь, скрючишься так надолго выше пояса тоже парализует.
Войдя в комнату, Цзян Шинин сунул корзинку с едой Сюэ Сяню в руки. При жизни он посвятил чтению по меньшей мере десять лет, и теперь ему было больно смотреть на ленивую позу Сюэ Сяня.
Парализует только потому, что я неправильно сижу? Ты нас путаешь, скрывшись в тени, Цзян Шинин снова заговорил чистым звонким голосом, насмехаясь над собой же.