метут лестницу, ходят в лавки, приносят почту), но ему достался какой-то неправильный, сломанный мальчишка. Второе подобное ленивое существо еще поискать
Доктор открутил вентиль на приемнике пневмопочты и, откинув в сторону крышку, извлек капсулу. Внутри лежал конверт, на котором было выведено: «Доктору Доу от Леопольда Пруддса».
Доктора посетило недоброе предчувствие. Такое он в последний раз испытывал, когда его экономка, миссис Трикк, сообщила, что приготовит на обед супчик по рецепту своей лучшей подруги, дамы, у которой с доктором холодная, вяло протекающая война и взаимное презрение. Тогда его предчувствие подтвердилось: суп из заячьих потрохов оказался преотвратным.
Разворачивая письмо от Леопольда, он будто ощутил во рту привкус того самого супа.
«Доктор Доу!
Начать хочу с того, что я вам невероятно благодарен. Во многом из-за вас я и держался все это время, и, признаюсь, вы меня практически убедили, что это просто болезнь и ее возможно излечить.
Тем не менее, как следует поразмыслив над своей напастью, я понял, что это не может больше продолжаться. С меня хватит лжи, которую от вас требовал говорить мой отец, чтобы я не покончил с собой.
Я вас не виню. Вероятно, вы и правда действовали из благих побуждений, а быть может, из каких-то личных соображений, но я уже этого не узнаю.
Сегодня я был в Больнице Странных Болезней, и там мне все подтвердили. Я действительно мертв. В больнице мне помогут сделать то, на что не решились вы, и, честно говоря, до сего дня не решался я сам. Доктор Загеби знает, что предпринять, ведь он лучший в своем деле
Мне очень нравились наши встречи, доктор, и лишь ожидание их поддерживало во мне искру. Но вы должны меня понять. Я просто больше не могу так не-жить.
С этого дня я не буду отвлекать вас от важных дел и других пациентов тех, кому действительно можно помочь.
Палата «39/о.у.» ждет меня.
Прощайте.
Со всем возможным почтением и искренней благодарностью,
Леопольд Пруддс».
Последние слова доктору Доу уже было трудно прочесть так сильно дрожали пальцы и письмо, которое он держал в руках.
Глупый мальчишка! прорычал доктор сквозь зубы.
Поспешно спрятав письмо в карман сюртука, Натаниэль Доу подхватил с вешалки цилиндр, а со столика для почты свой черный саквояж. Нырнув в чулан, он открыл крышку люка в полу и спустился в подземный ход.
Времени дожидаться кеб не было
***
Есть в Габене места, от которых дрожь пробирает. Если вы вдруг окажетесь в одном из них, вас, скорее всего, посетят только две мысли: «Как я сюда попал?!» и «Как же отсюда выбраться?!».
Палата «39/о.у.» была именно таким местом. Здесь неуютно себя чувствовал даже Мертвец тот, кто с самого детства сталкивался со смертью и любил полежать в могиле.
Серые стены с бурыми следами от протечек и плохо отмытыми пятнами крови навевали лишь беспросветные мысли. Под потолком, срастаясь в узел в углу, проходили ржавые трубы, и из-за стоящей в палате полутьмы казалось, будто это не трубы вовсе, а щупальца притаившейся твари, выжидающей, чтобы наброситься на беспомощных пациентов.
Еще и эти пациенты Вдоль стен стояли два ряда кроватей, занятых молчаливыми, неподвижными, подозрительно смахивающими на покойников людьми. Либо из-за них, либо из-за методов «особого ухода», которые здесь практиковались, палата была пропитана обреченностью настолько, что в какой-то момент ее вони удалось заглушить не оставляющий Лео ни на мгновение запах тлена. Даже в коридоре, полном стонущих бедолаг, благоухающих ароматами гниения, было легче дышать, чем здесь. Но выйти в коридор возможным не представлялось
Двое ассистентов доктора Грейхилла скорее напоминали громил из какой-нибудь уличной банды. Запакованные в грязно-белые костюмы, они вросли в пол перед дверью, исподлобья глядя на единственного бодрствующего пациента, будто ожидали, что он в любой момент может вскочить с кровати и попытаться удрать.
Что ж, даже при всем желании вряд ли ему удалось бы подобное провернуть окно было забрано решеткой.
Дядя как-то рассказывал об одном здешнем пациенте, который настолько испугался предложенного докторами лечения, что сбежал из больницы через окно на воздушном шаре. По всей видимости, после того случая местное руководство решило, что подобное не должно повториться
Одним из тех, кто в больнице заправлял, был уже упомянутый доктор Сэмюель Грейхилл.
Доктор Грейхилл сильно отличался от доктора Доу. Среднего роста, полноватый, с большим красным носом, круглыми
очками на этом самом носу и чопорными бакенбардами, суетливый и обладающий ярко-выраженной мимикой. После первого же произнесенного им слова Лео почувствовал, будто ему за шиворот запустили слизняка:
Чудесненько, ответил доктор Грейхилл на сообщение Лео о том, что он пришел сюда умереть.
Доктор пытался выглядеть сочувствующим, но выходило у него плоховато. Более того, он радовался. Злой, нетерпеливой радостью. Его цепкие садистские глазки будто спрашивали: «Ну когда когда же?».
Этот человек питался эманациями боли и страданий. Отрезал от пациентов по кусочку, предварительно повязав салфетку чтобы не брызнуло на халат или костюм. Кажется, он даже немного погрустнел, когда Лео описал ему свои симптомы.