Владимир Торин Тайны старой аптеки
Глава 1. Лемони и Лемони
В тумане раздался трескучий звонок, и к станции подполз бурый от ржавчины трамвай. Уродливая дребезжащая громадина остановилась, двери-гармошки с лязгом разошлись, и во мглу, крепко сжимая ручку чемодана и шляпу-котелок, спустился молодой человек в коричневом пальто и клетчатых штанах.
Трамвай постоял пару мгновений, но желающих забраться к нему в брюхо не нашлось, и он, качнувшись, продолжил путь. Вскоре туман поглотил его. Улица Слив опустела.
Поежившись от холода и сырости, бывший пассажир натянул котелок на голову и огляделся по сторонам.
Старый парк на другой стороне улицы выглядел так, словно сошел со страниц какой-нибудь жуткой истории о привидениях, которые печатаются в журналах «Ужасы-за-пенни». Узловатые ветви древних вязов нависали над ржавой кованой оградой, а зацепившиеся за них клочья тумана напоминали поседевшие листья. Фонарные столбы кутались во мглу, как в пальто, сами фонари еще не зажгли, хоть вечер уже вступил в свои права. Окна выходивших на парк домов темнели, а некоторые и вовсе были заклеены старыми газетами. Как молодой человек с чемоданом ни вглядывался, он не мог различить ни номеров домов, ни вывесок.
Она должна быть где-то здесь пробормотал он. Вот только где? У кого бы спросить?
Как назло, поблизости никого не было. Лишь тощая крыса шмыгнула через решетку в трубу стока видимо, испугалась, что к ней пристанут с расспросами.
Улица Слив, казалось, впала в спячку. Да уж, это был совсем не тот Тремпл-Толл, что у вокзала. Здесь не грохотали по мостовой экипажи, не звучали шаги прохожих и не раздавались голоса. Лишь где-то неподалеку что-то время от времени натужно скрежетало.
Проклятье! добавилось неожиданно к скрежету, и молодой человек с чемоданом вздрогнул. Дрянная консервная банка! Подлая рухлядь! Старье! Думаешь, я не разнесу тебя на куски?! А ну, отдай ее сюда!
У парковой решетки стояла старенькая газетная тумба. Именно она издавала скрежет, сотрясаясь, словно в приступе падучей болезни; даже издалека было видно, что из прорези в ее боку торчит уголок застрявшей газеты.
Возле тумбы висела густая туча темно-синего дыма. Туча клубилась и будто отрастала от тумана уродливым бесформенным комом.
Справедливо рассудив, что в туче кто-то есть, ведь не может быть, чтобы она сама изрыгала проклятия и ругательства, молодой человек с чемоданом направился к ней.
Перейдя мостовую и по пути лишь чудом не промочив ноги в полных воды выбоинах между камнями брусчатки, он приблизился к туче и разобрал в ней очертания здоровенного типа в синем мундире и высоком шлеме с кокардой.
Констебль курил папиретку, настолько зловонную, что к горлу подошедшего молодого человека подступила тошнота, и он почувствовал, что вот-вот рухнет в обморок.
С трудом воздержавшись от обморока, он кашлянул в кулак и поприветствовал констебля:
Добрый вечер, сэр. Простите, вы мне не поможете? Я ищу аптеку «Горькая Пилюля Лемони».
Ни туча, ни констебль в ней не ответили, и молодой человек решил, что его не услышали:
Сэр, не подскажете, где здесь
Из тучи резко высунулась голова. Широкое багровое лицо с мясистым носом, злобными, глубоко посаженными глазами и потрескавшимися поджатыми губами приветливостью не отличалось. Даже бакенбарды топорщились гневно, если не сказать, угрожающе.
Я и с первого раза услышал, сказал констебль сиплым надтреснутым голосом. Терренс Тромпер глухотой не страдает.
Прошу прощения, сэр, я не хотел вас оскорбить. Я просто ищу аптеку
Это какая-то шутка?! рявкнул констебль Тромпер. Не смешно!
Нет, сэр, что вы! Я и не думал шутить. Я только прибыл в Габен и ничего здесь не знаю.
Констебль скривился с таким видом, словно вдруг почувствовал, что к нему под одежду забралась гадкая склизкая жаба. Он оглядел молодого человека с ног до головы отметил торчащий из кармана его пальто железнодорожный билет, висящую на ручке чемодана багажную бирку и помятое невыспавшееся лицо, на котором будто стоял штамп: «Беспокойный сон в шатком вагоне длиною в жизнь».
Только приезжих нам тут не хватало, проворчал он. Терпеть не могу приезжих. Знаю я ваш народец: заявляетесь со своими чемоданами, местных газет не читаете, порядок нарушаете, шляпы в общественных местах не носите, демонстрируете дурной пример. Отвечай: задумал наводить
смуту на моей улице?
Нет, сэр, что вы! Я просто просто искал аптеку.
Что бы ты ни задумал, пёсик, я слежу за тобой. Пристально. Да будет тебе известно: я самый глазастый констебль на этой улице.
Здесь есть и другие констебли?
Мой братец, Тедди Тромпер. Но я глазастее. Понял, пёсик?
Молодой человек возмутился:
Никакой я не пёсик!
Конечно, пёсик! Констебль ощерил кривые желтые зубы. Ты только погляди на себя! Эти уши вислые, котелком придавленные, глаза мокрые, и пальто будто пошито из собачьей шкуры. Да и несет от тебя собачатиной.
Молодой человек втянул носом воздух и смутился.
Просто у дамы, с которой я ехал в одном купе, была собака, вот я и
Ну да, ну да. Знаем мы таких: сперва брызгаются средством от блох, а потом все сваливают на почтенных дам.