Мне известно только то, что доктор Загеби забирает себе часть покойников из больницы. Никто не знает, зачем они ему, но все уверены, что он проделывает с ними нечто ужасное. Единственное, в чем все сходятся по поводу этого доктора, это то, что он лучший в своем деле. Не имею понятия, что это за дело такое Вы сказали, доктор Доу, что, если в трубе нет развилок, то все трупы должны попадать сюда, но Горрин на миг смолк и снова поглядел на дверь, будто бы прислушиваясь, дело в том, что в ней как раз таки есть развилка. Один путь ведет ко мне, но второй
Куда? Куда он ведет?
В старый морг.
Доктор Доу дернул щекой. Именно этого он и опасался.
Подземный зал на глубине трех этажей под больницей давно перестали использовать в качестве морга. Уже около двадцати лет там располагалась котельная, во тьме которой билось паровое сердце, питающее все здание: газовое освещение, отопление, лифты, хирургические машины Котельная была мрачным местом, куда практически никто никогда не спускался. Больничные старожилы уверяли, что там живут призраки всех, кто умер в стенах лечебницы.
А еще там однажды произошло то, что умертвило последнюю доброту в сердце доктора Доу.
Только лишь подумав об этом, вспомнив, он почувствовал болезненный скрип внутри, словно шестеренка споткнулась о шестеренку.
Доктор? С вами все в порядке?
Натаниэль Доу глубоко вздохнул, насильно успокаивая себя, и ему это удалось ярость, охватившая его с момента, как он перешагнул порог больницы, забралась обратно в футляр в голове будто один за другим щелкнули замки. Его глаза сузились, в них появилась холодная решимость.
Доктор Горрин не моргая следил за ним и сразу же понял, что он задумал.
Только не говорите, что вы собираетесь
Именно это я и собираюсь.
Но
Подвальщик все еще там?
Да, но
Благодарю за сведения, Горрин.
Не прибавив ни слова, доктор Доу развернулся на каблуках и направился к выходу из морга.
Доктор Горрин пораженно глядел ему в спину. Высокая фигура в черном стремительной тенью скрылась в коридоре. Дверь захлопнулась. Ее стук вырвал аутопсиста из оцепенения он вздрогнул, поспешно снял фартук, подхватил сюртук с саквояжем и бросился следом.
Граммофон на стуле все продолжал вещать, игла скользила по пластинке, а из витого рога вырывалось:
Гляди во тьму, давай, гляди, вон там, внизу, ты видишь?
Давай я покажу тебе в колодце кое-что, гляди, вон там, внизу. Ты видишь?
Что? Ничего не видишь? Ты наклонись вперед немного Ну же! Все еще не видишь?
Склонись чуть ниже, ниже да, вот так!
Тебя немного в спину подтолкну, бесследно сгинешь.
Твой крик затих, раздался хруст, когда на дно упало тело.
А я колодец вновь накрою крышкой. Землей его поверх засыплю.
И нет колодца больше
Снизу доносился приглушенный гул, словно бурчащая утроба встречала новую порцию на ужин.
Железная клетка лифта тряслась и вздрагивала. То и дело механизм издавал скрежет, кабинка на мгновение замирала на месте, а потом снова продолжала спуск.
Доктор Горрин поглядывал наверх, опасаясь, что в любой момент тросы не выдержат, лифт оторвется, и они рухнут вместе с ним в шахту. Но ничего не происходило, и он снова переводил взгляд на погруженного в свои мрачные мысли спутника.
И как он мог отпустить его одного? Как мог просто продолжать работу, зная, что его друг где-то там, под больницей, делает все, чтобы распрощаться с жизнью? Нет уж, сам тот точно попадет в беду. Натаниэль Френсис Доу был прямолинейном человеком, а значит обвести его вокруг пальца ничего не стоило прояви лишь щепотку хитрости. Но он, Грегори Горрин, другое дело: его не провести.
Некоторые считали, что коварство поможет им обхитрить этого с виду невзрачного и неопасного человека, вот только где было все их хваленое коварство в итоге, когда они оказывались у него на столе? Доктор Горрин умел выживать в Габене. В кармане его сюртука хранилась парочка весьма любопытных средств, которые не раз приходили
ему на помощь, когда он оказывался в темных закоулках наедине со всяческой мразью. И все же сейчас, с каждым футом вниз, что преодолевала кабинка, доктор Горрин ощущал, как страх постепенно заполняет его страх, который не спрятать под натянутой улыбкой и напускной уверенностью.
Доктор Доу, в свою очередь, не строил никаких догадок о том, что их ждет внизу. Он знал, что увидит Почерневшее от времени пятно в форме бабочки на каменном полу. Логика, которой он всегда с особым тщанием следовал, говорила ему, что воспоминания и эмоции сейчас будут мешать, но как заштопать открывшуюся дыру в сердце, когда у тебя под рукой нет нити, а есть одна только кривая игла, способная наделать лишь еще больше дырок
Люди кругом считают его невосприимчивым, думают, что его невозможно ранить. Любопытно, что они сказали бы, узнав, что он давно ранен.
Натаниэль Доу так глубоко ушел в себя, что даже не спорил, когда прилипчивый доктор Горрин сообщил ему о своем намерении отправиться с ним. Он не слушал, что тот ему говорил, когда они вошли в лифт, вроде бы аутопсист пытался убедить его не соваться вниз, советовал вернуться, пока не поздно. В общем, он делал то же, что и всегда, играл роль назойливой мухи, которой будто сахаром посыпано.