Но в какой-то момент слова доктора Горрина все же вырвали его из омута мыслей:
Почему вы так хотите его отыскать? спросил Горрин. Он ведь уже мертв, не так ли?
Доктор Доу глядел прямо перед собой.
Я должен. Ничьи мерзкие пальцы не коснутся его тела. Я не позволю использовать бедного мальчика для экспериментов.
Какое неравнодушие! Вы были близки?
Я думал, что помогу ему, что спасу его Как же так вышло, что мне не удалось? Я виновен в его смерти Высокомерный болван, который думал, что знает все на свете!
Последнее доктор Доу намеревался добавить мысленно и, услышав собственное неосторожное признание, скрипнул зубами.
Я вас понимаю
Неужели? Вы ведь пользуете покойников что вам знать о сострадании, Горрин? Или о заботе о чьей-то жизни, которая может оборваться от одного неосторожного прикосновения?
Доктор Горрин понуро опустил голову. Он полагал, что уже привык к жестокости доктора Доу, но всякий раз слова этого человека обжигали его, словно пощечины.
Я завидую этому мальчишке, доктор Доу. Горрин достал из глаза монокль и принялся протирать его платочком. Ведь ради него вы ринулись навстречу неизвестности, даже не догадываясь, что вас ждет впереди. Ради него вы вернулись сюда.
Не мелите чепухи, Горрин, раздраженно бросил доктор Доу. Мальчик мертв. Вы ему завидуете?
Никто никогда ради меня ничего не делал, грустно проговорил доктор Горрин и вернул монокль на место. У меня нет близких людей. Если однажды я пропаду, вряд ли кто-то заметит. Кроме, разумеется, сообщества аутопсистов Габена: нужно регулярно вносить вклад для поддержания членства
Если вас это утешит, сказал доктор Доу, мне неприятно было бы узнать, что над вашим телом проводятся какие-то эксперименты.
Доктор Горрин неожиданно рассмеялся его печаль как рукой сняло.
«Тлетворный оптимизм», напомнил себе доктор Доу.
Это значит, что я могу прийти к вам в гости на чай? спросил аутопсист. Скажем, завтра? В пять вас устраивает?
Если только мы с вами не встретим пятичасовой чай на столах для вскрытия у этого доктора Загеби.
Лифт в очередной раз вздрогнул и с лязгом остановился.
Жар облизнул обоих докторов мерзким влажным языком. Дышать стало тяжело. Гул, который они слышали наверху, здесь, в котельной, превратился в рокот, от которого закладывало уши.
Доктор Горрин раздвинул решетки в стороны, и сердце доктора Доу остервенело заколотилось не из-за духоты или затянувшего почти все пространство впереди пара. Он снова здесь Он был в этом треклятом подвале в тот день, когда ее нашли, и никогда не забудет это зрелище: окровавленный фартук, чепчик, почти скрывшийся в луже крови, и истерзанное тело.
Вы в порядке, доктор? спросил Горрин, пытаясь перекричать рев механизмов. Еще не поздно повернуть назад.
Не ответив, доктор Доу шагнул из лифта. Горрин последовал за ним.
Вероятно, Подвальщик участвует во всей этой мерзости, заметил аутопсист. Какой план, в случае если он будет настроен агрессивно?
Проявим дружелюбие
Доктор Горрин с сомнением хмыкнул: его друг явно путал дружелюбие с чем-то иным вероятно, со снисхождением. Более недружелюбного и замкнутого человека еще поискать. Если бы доктор Доу и еще кто-то оказались двумя последними людьми во всем мире, тому, второму, пришлось бы коротать время за перечитыванием старых газет или подготовкой собственного
самоубийства, только чтобы прервать свое невыносимое одинокое существование. Что уж говорить, если на памяти доктора Горрина Натаниэль Френсис Доу ни разу даже не улыбнулся. Аутопсист искренне полагал, что мышцы его лица просто не умеют это делать
Они шли по выложенному бурым кирпичом проходу туда, откуда тек темно-рыжий, почти багровый, свет. Вдоль кирпичных стен тянулись трубы: тонкие, толстые, раздваивающиеся, изгибающиеся, ныряющие в кладку и выныривающие обратно.
Разгоняя рукой пар перед лицом, доктор Доу щурился, пытаясь разглядеть хоть кого-то. Он ощущал угрозу в каждой тени, в каждом сгустке этой серой мглы, в которой могло скрываться что угодно.
В какой-то момент проход расширился и перерос в небольшой подземный зал, давящий, как костюм не по размеру, или, скорее, как гроб.
Этот Загеби где-то здесь начал доктор Горрин, но Натаниэль Доу перебил его:
Думаю, нет. Они не стали бы так рисковать. Вероятно, это место что-то вроде перевалочного пункта. Но все равно стоит ждать любых неожиданностей.
В стене слева виднелась большая прямоугольная крышка люка с штурвальным вентилем ответвление лифтовой шахты. Внизу под крышкой на двух узких рельсах стояла тележка. Подойдя ближе, доктор Доу кивнул, указывая на свежие пятна крови на ее стенках и дне.
Они молча двинулись вдоль рельсов.
У дальней стены высились паровые машины. Огромные колеса медленно вращались, ремни и цепи скрипели, с шипением ходили ходуном гигантские поршни. У рокочущих багровых топок работали автоматоны-кочегары: одни механоиды подбрасывали на решетки большущими лопатами уголь, другие спускали излишки пара, не позволяя котлам перегреться, третьи проворачивали вентили на трубах. Автоматоны не обращали внимания на докторов их заботила лишь заложенная им в головы последовательность действий.