Возможно, в качестве предупреждения? предположил сэр Генри.
Кому?
Магистрат покачал головой.
Даже не представляю.
Только очень сильная ненависть или ярость может заставить человека искалечить чье-то тело.
Ярость или безумие, внес поправку сэр Генри.
Верно.
Сделав несколько шагов, Себастьян принялся изучать землю возле старых кирпичных опор моста. У него не было факела, но он и не нуждался в дополнительном освещении, поскольку почти звериная острота зрения и слуха позволяла ему хорошо видеть и вдаль, и в темноте, а также слышать звуки, неразличимые для большинства других людей.
Что это? спросил сэр Генри, когда Себастьян спустился к краю воды и, наклонившись, поднял какой-то предмет фута полтора в длину и трех-четырех дюймов в ширину, но очень тонкий.
Похоже на старый металлический обод, сказал Себастьян, крутя находку. Скорей всего, свинцовый. Свежие срезы на обоих концах, и вот еще надпись. Тут написано Он смолк.
Что? Что там написано?
Себастьян поднял глаза.
Здесь написано: «Король Карл, 1648».
Господь милосердный, прошептал сэр Генри.
Каждый английский школьник знал историю короля Карла I, внука Марии Стюарт, королевы Шотландии. После суда, устроенного Оливером Кромвелем и его пуританскими сподвижниками, Карл был обезглавлен 30 января 1649 года. Но поскольку по старому стилю начало календарного года приходилось на пасху в 1649 это было 25 марта, а не на первое января, летописцы того времени датировали казнь 1648 годом.
Возможно, ваша находка никак не связана с убийством, сказал сэр Генри. Кто знает, как долго здесь эта штука?
Сверху она совсем сухая, а значит, ее здесь бросили уже после того, как дождь прекратился.
Ночто общего может быть между таким человеком, как Стэнли Престон, и Карлом I?
Имеете в виду, помимо одинакового способа умерщвления? хмыкнул Себастьян.
Магистрат так сильно сжал губы, что побелели складки возле носа.
Да, верно.
Где-то вдалеке зазвонил церковный колокол, следом другой. Туман пополз
вверх от реки, холодный и липкий. Себастьян наблюдал за сэром Генри, а тот смотрел в сторону Слоан-сквер, где масляные фонари светили совсем тускло.
Страшно подумать, что человек, который это сделал, сейчас где-то там, вздохнул магистрат.
Ходит среди нас.
И может сделать такое снова.
Ни сэр Генри, ни Себастьян этого не произнесли. Но оба услышали эти слова в завываниях холодного, буйного ветра.
Глава 5
Это что, всамделишная голова на мосту-то? спросил Том, когда они выкатились на Слоан-стрит. Человечья?
Да.
Ух ты! взволнованно выдохнул тигр.
Щупленький и шустрый мальчишка состоял при Себастьяне уже больше двух лет. Том и сам-то точно не знал ни своего возраста, ни фамилии. Некогда он жил один на улице и попытался залезть в карман Себастьяну, а в итоге спас ему жизнь.
И после не раз выручал.
Себастьян продолжил:
Та голова принадлежит или правильней сказать, принадлежала мистеру Стэнли Престону.
Том, похоже, с лету уловил интонацию, потому что следующим вопросом было:
А вы, кажись, не шибко печалитесь из-за этого мистера?
Вообще-то, я его едва знал. Хотя должен признать, что и впрямь не жалую господ, чье богатство проистекает с сахарных плантаций Вест-Индии.
Потому что они сахар выращивают?
Потому что на их плантациях работают не арендаторы, а рабы в основном из Африки, хотя немало и сосланных туда ирландских да шотландских бунтарей.
Дальше они молчали, пока не миновали заставу Гайд-парка и не понеслись по тихим сбрызнутым дождем улицам Мейфэра. Здесь Том внезапно спросил:
Если он вам не по душе, то чего ж вам не все равно, кто его прикончил?
Знаешь, даже тот, кто владеет плантацией в Вест-Индии, не заслуживает, чтобы его зверски убили. Ну и сама мысль, что в моем городе, по соседству, кто-то отрезает головы своим врагам, порядком обескураживает.
Кура чего?
Обескураживает. Заставляет ощущать неудобство.
Думаю, это какой-то француз, убежденно сказал Том, питавший глубокую подозрительность в отношении иностранцев вообще и французов в частности. Они всем подряд головы режут.
Интересная теория, которая, бесспорно, заслуживает рассмотрения. Себастьян остановил коррикль у крыльца своего особняка на Брук-стрит. Масляные лампы по обе стороны входной двери струили неяркий золотистый свет на мокрый тротуар, но внутри дома было темно и тихо, там все еще спали. Позаботься о лошадях и марш в постель. Уже светает.
Том метнулся вперед, чтобы принять поводья, когда Себастьян легко соскочил на землю.
Сами-то приляжете?
Нет.
Тогда и я небось не стану. Подбородок Тома многозначительно выпятился.
Себастьян хмыкнул. Представление мальчишки о послушании оставалось довольно нетвердым.
Проследив, как Том тронулся к конюшне, Себастьян развернулся, чтобы войти в дом. Двигаясь тихо-тихо, в гардеробной снял с себя одежду и забрался в постель рядом с Геро. Он не хотел ее будить. Но потребность полнее ощутить ее теплое живое тело была слишком сильна. Он осторожно обвил рукой талию жены и прижался грудью к ее спине.