отрицательно покачала головой.
Нет, нет, не надо. Я в порядке.
Сашка же беспокойно расхаживал по комнате и сочувствия к несчастной красавице не проявлял.
Ну, у кого же нам телефон-то узнать? не унимался он.
Я предложила еще раз сходить к Коноваловым. Мы попрощались и направились к выходу.
Лариса, если что, звони или лучше приходи, сказала я уже в дверях.
Она ничего не ответила, только кивнула и сидела на диване такая жалкая и потерянная, а по щекам по-прежнему текли слезы.
Ну что ты, ей-Богу? сказала я. Отпустят твоего Мишку, вот увидишь. Он же ни в чем не виноват. Разберутся и отпустят. А может, все же ко мне пойдешь?
Нет, спасибо, хриплым голосом произнесла Лариска, я спать лягу, голова болит, и она поднялась с дивана.
Хорошо, ложись. Только не вздумай после коньяка снотворное пить.
Оставив Лариску одну, мы с Санькой опять двинулись к Коноваловым. Слава Богу, Петрович был дома. Мы нашли его возле сарая воюющим с бензопилой.
День добрый, Петрович, крикнул Сашка.
Кому добрый, а кому и нет, отозвался бывший мент, пытаясь завести пилу. Полчаса бьюсь, не заводится, зараза.
У нас тоже неприятности, сообщила я, и, понизив голос, сказала, что мы нашли в лесу труп.
Что вы нашли? Петрович яростно рвал тросик, пила рычала, но не заводилась.
Труп в лесу, в заброшенном поселке, повторила я.
До Петровича наконец дошел смысл сказанного, и, оставив пилу в покое, он ошалело уставился на меня, потом перевел взгляд на Сашку. Тот утвердительно кивнул.
Что же это такое делается? вопросил Петрович и в сердцах что есть мочи рванул тросик. Пила завелась, отрезав в мгновение ока край скамейки. Тьфу, окаянная, совсем расстроился сосед. Он отложил пилу в сторону. Сорок лет здесь живу, ничего подобного не было. Тишь да благодать. А тут за сутки второй труп.
А что вчерашний, Серега то есть, умер? обомлела я.
Петрович опять воззрился на меня, потом ответил:
Да вообще-то я не знаю. Даст Бог, выкарабкается. А тот, что в лесу, вы его узнали?
Я пожала плечами.
Да вроде нет. Лично я от страха почти ничего не разглядела. Сань, ты его не узнал?
Сашка отрицательно помотал головой.
Слушай, Петрович, сказал он, надо бы милицию вызвать. Ты ведь телефон знаешь, вчера звонил. Мы к тебе за этим и пришли.
Коновалов удивился:
А сами-то что, телефон милиции не знаете? Звонили бы «02». Ладно, сейчас пойду поищу.
Петрович скрылся в доме, а мы присели на обрезанную скамейку.
Странно, произнесла я. Почему Иван Петрович решил, что мы нашли труп мужчины, а не женщины? Мы же не говорили, что это мужчина.
Санька с непониманием уставился на меня, а я, понизив голос, продолжила:
Вспомни, Петрович спросил: «Вы его узнали?» А когда говорят «его», имеют в виду мужчину. Но ведь это же мог быть и труп женщины. Не согласен?
Санька на минуту задумался, глядя себе под ноги, потом ответил:
Ну, просто слово «труп» мужского рода. Вот Петрович и сказал: «Вы его узнали?», то есть знаем ли мы этот труп. А что, у тебя какие-нибудь подозрения?
Нет у меня никаких подозрений. Просто мне это показалось странным.
На крыльце появилась Евгения Львовна, жена Ивана Петровича:
Марьяна, Александр, что вы там сидите? Идите в дом чай пить.
Не до чая теперь, Женя, сказал Петрович, спускаясь с крыльца. Сейчас опять милиция приедет.
Евгения Львовна схватилась за сердце:
Что случилось?
Не волнуйся, дорогая, тебе вредно. Иди, у тебя там котлеты горят.
Евгения Львовна ахнула и исчезла в доме.
В милицию я позвонил, сообщил Коновалов. Сказали, что скоро приедут.
А куда они приедут? поинтересовался Санька. Они знают, где заброшенный поселок?
Знают. А потом захотят обязательно с вами побеседовать. Вы же главные свидетели. Так что никуда не уходите. Будьте дома.
Свидетели чего? обомлела я. Мы, кроме трупа, ничего не видели.
Вот об этом и расскажете.
Я недобро воззрилась на Саньку.
Это все твои штуки, прошипела я. Надо было нам идти в этот поселок? Вот теперь будем делить нары с Мишаней на троих.
Не боись, подруга, осклабился Санька. Для женщин отдельные камеры.
Дурацкие у тебя шутки. Я смерила его убийственным взглядом и, гордо вскинув голову, покинула коноваловский участок.
На собственной даче меня ожидал сюрприз. У ворот стояли отцовы «Жигули», а все окна и двери были распахнуты.
Ух ты, отец приехал, обрадовалась я.
Я влетела в дом, где моим глазам предстала живописная картина. Отец в фартуке и бейсболке вместо поварского колпака
чудодействовал у плиты. Рядом с ним вертелась симпатичная попка в розовых джинсах. Ну, это естественно, возле отца всегда вертится какая-нибудь фея. Степка с другом Серегой чистили картошку, а возле большого обеденного стола что-то химичил с бутылками какой-то незнакомый дядька.
Добрый всем вечер, произнесла я не очень уверенно.
Отец увидел меня и радостно воскликнул:
О, блудная дочь вернулась! Иди, я тебя поцелую. Обнять не могу, руки в муке. Дай щеку.
Я поцеловала отца и Степку, потрепала по волосам Сережку и уставилась с милой улыбкой на обладательницу розовой попки. А дед, перейдя на английский, обратился к незнакомому бородатому дядьке:
Дорогой Джед, позволь представить тебе мою любимую дочь Марианну. Правда, красавица?