Однако сейчас все цветы склонили головки под беспощадным ливнем, и мои мечты о Лондоне испарились так же быстро, как поднимающийся с полей туман. С широких полей. Бескрайних.
Как отыскать в них маму?
В моих тщеславных мечтах о матери, не о Лондоне я находила ее сама, в одиночку, и она смотрела на меня с благодарностью и восхищением, как на спасительницу, прекрасную героиню.
Но это были лишь глупые мечты.
На тот момент я осмотрела жалкую четверть всего поместья что уж говорить о полях. Если мама больна или ранена, она испустит дух задолго до того, как я ее отыщу.
Я развернулась и помчалась обратно в дом.
Мистер и миссис Лэйн тут же принялись виться надо мной, как горлицы над гнездом: дворецкий стянул с меня промокший плащ и сапоги и забрал зонт, а кухарка отвела на теплую кухню. Она не имела права меня отчитывать, но молчать не собиралась.
О чем только думают дуралеи, которые торчат по несколько часов под проливным дождем? поинтересовалась она у большой угольной печи, снимая с нее крышку. Не важно, простой человек или аристократ от простуды любой помереть может, пожаловалась она чайнику, который ставила на печь. Болезни все равно, какая кровушка там течет, доверительно сообщила кухарка коробочке с чайными листьями. Отвечать я не собиралась, ведь она не со мной разговаривала. Мне в глаза ей бы не позволили такое высказывать. Независимость это прекрасно, когда не ищешь на свою голову ангину, плеврит или пневмонию, а то и чего похуже, поделилась миссис Лэйн с чайными чашками. Потом она повернулась ко мне и вежливо спросила совсем другим тоном: Позвольте узнать, мисс Энола, угодно ли вам подкрепиться? Как раз подошло время второго завтрака. Да и не желаете ли сесть ближе к печи?
Я там поджарюсь как кусок хлеба. И второй завтрак мне не нужен. О матери так ничего и не слышно?
Хотя ответ был и так ясен: мистер и миссис Лэйн сразу бы мне сообщили, узнай они что новое, но я все равно решила уточнить.
Ничего, мисс, ответила кухарка и закатала руки в фартук, словно грудного младенца.
Я поднялась со стула:
В таком случае мне необходимо отправить несколько писем.
Мисс Энола, в библиотеке не горит камин. Позвольте принести вам сюда все необходимое.
Я обрадовалась, что не придется сидеть в огромном кожаном кресле в мрачной библиотеке. На теплой кухне куда приятнее. Миссис Лэйн принесла мне листок нежно-кремового цвета с фамильным гербом, чернильницу с пером и промокательную бумагу.
Я окунула перо в чернила и вывела несколько слов. Я сообщала в местное отделение полиции о мамином исчезновении и вежливо просила организовать ее поиски.
Потом я замешкалась: стоит ли?
Да. К сожалению, откладывать было нельзя.
Вторая записка, которой предстояло пролететь много миль по проводам после того, как ее напечатают на телеграфном аппарате, заняла у меня гораздо больше времени.
ЛЕДИ ЕВДОРИЯ ВЕРНЕ ХОЛМС ПРОПАЛА ВЧЕРА ТЧК НУЖЕН СОВЕТ ТЧК ЭНОЛА ХОЛМС
Я отправила две одинаковые телеграммы: Майкрофту Холмсу, на улицу Пэлл- Мэлл, в Лондон, и Шерлоку Холмсу, на Бейкер-стрит, тоже в Лондон.
Моим братьям.
Глава вторая
Но как же... Дождь... Дик отвезет письма, пробормотала миссис Лэйн, снова заворачивая руки в фартук.
Ее сын тоже работал в поместье и выполнял мелкие поручения под строгим надзором куда более умного пса Реджинальда. Я решила не говорить миссис Лэйн, что не могу доверить
потревожить ее дух, я прошла в следующую комнату художественную мастерскую, довольно неприглядную на вид, с окнами без занавесок, пропускающими яркий дневной свет, простым дубовым паркетом его легче всего отмывать от краски. Я быстро окинула взглядом мольберт, наклонный стол, бумагу и принадлежности для рисования и нахмурилась, заметив деревянную коробочку.
Судя по всему, акварели и кисти мама с собой не захватила.
А я думала...
Как глупо с моей стороны! Мне следовало сразу пойти к ней в комнату. Она ушла вовсе не рисовать цветы. Куда и почему мама ушла, я пока не знала но разве могла я найти ее в одиночку? Нет, я поступила глупо, глупо, глупо!
Я поплелась к следующей двери, ведущей в спальню.
На пороге я застыла по нескольким причинам. Во-первых, мамина современная кровать со сверкающим каркасом медного цвета стояла незаправленной. Каждый божий день мама напоминала мне заправить постель и прибраться в комнате сразу после завтрака; вряд ли она сама оставила бы льняные простыни съехавшими с матраса, подушки разбросанными в стороны, а пуховое одеяло свисающим на персидский ковер.
Во-вторых, мама не убрала одежду в шкаф. Коричневый твидовый костюм для прогулок был небрежно наброшен на напольное зеркало.
Но позвольте в чем же она вышла из дома, если не в своем любимом костюме, современном, практичном и подходящем для прогулок за городом, с юбкой на резинках, которую можно было подтянуть, чтобы не замочить и не испачкать подол, распахнула дверцы гардероба и уставилась на богатое разнообразие тканей: шерсть, гарус, муслин и хлопок соседствовали с дамастом, шелком, тюлем и бархатом.
Видите ли, мама человек свободных взглядов, со стержнем, сторонница суфражисток и удобной женской одежды, в том числе струящихся, чувственных платьев, воспетых эстетом Рескином, но в то же время она вдова сквайра, что возлагает на нее определенные обязательства. Поэтому в ее шкафу висели скромные костюмы для прогулок, благопристойные повседневные наряды, одежда для официальных визитов, вечернее платье с глубоким вырезом, манто для выездов и пышное бальное платье приглушенного фиолетового оттенка, которое мама не меняла уже много лет: мода ее ни капли не волновала. Выбрасывать она ничего и не думала. У нее сохранился черный «вдовий траур», который мама носила год после папиной смерти. Бронзово-зеленый костюм для верховой езды остался с тех времен, когда она выезжала на охоту на лис. Остался и серый городской костюм с юбкой в пол и с пелериной. Шерстяные накидки, стеганые атласные кофточки, юбки с узором из индийских огурцов, масса блузок... В хаосе лилового, темно-бордового, серо-голубого, лавандового, оливкового, черного, янтарного и коричневого цветов сложно было разобрать, какого наряда не хватает.