Разве я не хочу ее видеть?
Что же я тогда за дочь?!
Впрочем, ведь это она сбежала от меня, а не я от нее.
Однако же я ее простила?
Будь оно все проклято! Я не могла, нет не хотела отвечать себе на эти каверзные вопросы.
Я их отбросила, снова опустилась в кресло, взяла бумагу и карандаш и сказала себе, что дело леди Сесилии должно быть у меня в приоритете, поскольку ей угрожает наибольшая опасность. Мама отодвигалась на второе место, а кость генерала, которая, насколько мне было известно, не была ему срочно необходима, на далекое третье.
Что же я знала наверняка о затруднительном положении леди Сесилии?
Практически ничего.
Что ж, а какими фактами я располагала? Я записала следующее:
А значит, те две драконихи лишь временно приглядывали за пленницей. Передо мной стояла очевидная задача узнать, кто
они и где живут.
Я записала:
Пускай номер кеба вылетел у меня из головы, но я могла гордиться, что хотя бы запомнила фамилию виконтессы.
На данный момент это была моя единственная зацепка.
Есть шанс, что какая-нибудь из газет светской хроники упомянула о том самом розовом чаепитии... и, если предположить, что леди Сесилию сопровождали ее покровительницы... найти список гостей...
Признаюсь, когда мой взгляд упал на стопку, прямо скажем, откровенного мусора, я застонала от отчаяния. Даже если отыскать заметку о званом вечере виконтессы Инглторп и весь список приглашенных гостей как определить, кто из них те людоедки, стерегущие леди Сесилию? А вдруг я потрачу много мучительных часов на эти дрянные газеты и так и не найду в них ни слова об этом треклятом чаепитии?! Все-таки виконтесса не ровня, скажем, жене герцога или даже графа; журналисты вполне могли решить, что не стоит тратить время на...
Вдруг меня озарило, и я чуть не задохнулась от восторга. Поразмыслив несколько секунд, я кивнула самой себе и улыбнулась.
Я бросилась искать свой коричневый твидовый костюм одежду практичную и универсальную. Второй завтрак я пропустила, и времени у меня было еще достаточно.
Примерно через час я подошла к двери городского особняка виконтессы Инглторп в вышеупомянутом поношенном костюме, перчатках и коричневой шляпке с вуалью, скрывающей лицо. В руке я держала блокнот стенографистки и несколько карандашей.
Дворецкому, похожему на оловянного солдатика-переростка, я сообщила, что пришла от имени «Вуменс газетт». Я просмотрела все последние выпуски этого любимого многими издания и не нашла ни одного упоминания фамилии Инглторп, так что держалась вполне уверенно.
Меня отправили расспросить виконтессу о розовом чаепитии, добавила я.
Поздновато, не находите? проворчал дворецкий. Больше недели прошло.
Я решила, что лучше ничего на это не отвечать, и застенчиво улыбнулась.
Дворецкий нахмурился:
У вас нет визитки?
Я новенькая, сочинила я на ходу. Мне еще не напечатали карточку.
А, вот оно что. Неделю спустя к нам отправляют новичка.
Меня не обидел его ворчливый тон, поскольку он лишь подтвердил мою догадку: виконтессе Инглторп очень хотелось бы появляться в газетах не реже, скажем, какой-нибудь герцогини, и она считала, что ей уделяют недостаточно внимания в женской прессе, а прислуга, разумеется, разделяла ее праведное негодование.
Я подавила улыбку. Теперь я даже не сомневалась, что меня примут: тщеславие виконтессы не позволит ей отказаться от интервью.
Действительно, пока дворецкий поднимался к хозяйке, чтобы доложить, экономка удивительно приятная дама по имени Доусон уже показывала мне маленькую столовую.
Мы все оставили как было, говорила она. Кроме цветов, конечно. Миледи много сил на это потратила, и ей нравится иногда сюда заходить любоваться результатом.
Лично у меня не возникло никакого желания «любоваться» этой комнатой. Казалось, я попала
в коровье вымя. Прежде я вполне спокойно относилась к розовому цвету, однако теперь, стоя перед розовыми шторами с розовой драпировкой, столами, покрытыми розовыми скатертями, и розовыми стенами, я постепенно начинала его ненавидеть.
Чтобы не выйти из образа и в то же время скрыть побледневшее от отвращения лицо, я открыла блокнот и принялась поспешно записывать в него все детали: розовые шелковые ленты под потолком и на рамах картин, розовая сетка, нависающая над столами, розовые японские фонарики на розовых шнурках.
Мы подавали кокосовые пирожные под розовой и белой глазурью, розовое мороженое, выложенное на тарелках в форме купидончиков и лебедей. Ее светлость была в розовом платье, заказанном из Франции, а всей прислуге специально для этого события выдали розовые чепцы и розовые фартуки. Комнату освещали розовые свечи, и казалось, будто мы попали в волшебную страну!
Я стиснула зубы, чтобы удержаться от колкого замечания, и пробормотала:
Цветы?
О! Прелестнейшие столистные розы шикарные букеты. И у джентльменов в петлицах тоже были розы, только белые розы могут быть любого цвета, но розовый, видите ли, заложен у них в названии.
Да, понимаю. Я вымученно улыбнулась. Очень хитро.
Это ее светлость придумала. И подарки гостям подготовили чудесные: бумажные розовые веера для дам и бумажные розовые цилиндры для джентльменов.