«Особого рода эстетическое доверие у Толстого было только к Пушкину: ни гуманизм Руссо, ни милосердие Гюго, ни трогательность Диккенса, ни нравственная значительность Лермонтова, ни даже родственность Достоевского не вызывали в нем подобного творческого заражения» .А как же быть, спросит читатель, с толстовской хулой на Пушкина?
Многие с негодованием восприняли слова Толстого о личности и творчестве Пушкина в трактате «Что такое искусство?» (18971898):
«Пушкин не был богатырь или полководец, но был частный человек и писатель () Пушкин был человек больше чем легких нравов, что умер он на дуэли, т. е. при покушении на убийство другого человека, что вся заслуга его только в том, что он писал стихи о любви, часто очень неприличные» (30, 171).Не от себя лично Толстой произнес приговор Пушкину, а от лица «грамотного мещанина» из Саратовамонамента
Несколько выше в том же трактате рядом с неприятием «рассудочно-холодного произведения» «Борис Годунов» Толстой дал высокую оценку творчеству великого предшественника:
«наш Пушкин пишет свои мелкие стихотворения, Евгения Онегина, Цыган, свои повести, и это всё разного достоинства произведения, но всё произведения истинного искусства» (30; 124).
Немало в высказываниях Толстого о личности Пушкина слов добрых и сделанных с акцентом явной симпатии. С годами положительных оценок становилось все больше и больше.
В памяти у большинства читателей хранится и другой пример, вызывающий недоумение. Это высказывание Толстого о Пушкине в его статье «Яснополянская школа за ноябрь и декабрь месяцы» (1862). Увлеченный в это время проблемой восприятия крестьянскими детьми произведений искусства, Толстой сделал парадоксальный вывод,
«что лирическое стихотворение, как, например, Я помню чудное мгновенье, произведения музыки, как последняя симфония Бетховена, не так безусловно и всемирно хороши, как песня о Ваньке-клюшнике и напев Вниз по матушке по Волге» (8; 114).
«Я бился, говорю, годами, утверждал он, и ничего не мог достигнуть; стоило случайно открыть сборник Рыбникова, и поэтическое требование учеников нашло полное удовлетворение, и удовлетворение, которое, спокойно и беспристрастно сличив первую попавшуюся песню с лучшим произведением Пушкина, я не мог не найти законным» (8; 115).
В России детская литература тогда не была в чести. Понимая это, Толстой вслед за «Сказками» Пушкина написал для детей более 600 рассказов, историй, литературно-научных зарисовок, притч. Эта гигантская работа была проделана с целью ответа на вопрос:
Что нужно сделать для того, чтобы ребенок смог преодолеть бытовизм восприятия произведения искусства и открыть для себя мир подлинно нравственно-эстетических ценностей?
Он предложил решение этой проблемы, увидев ее в необходимости создания, как он говорил, «переходной литературы», которая могла бы проложить мостик от ребенка с его особенностями восприятия, потребностей, с имеющимся у него жизненным опытом до культуры чтения серьезных литературных произведений. Эта была пропедевтика искусства чтения, своего рода азбука художественной литературы. И он создал такого рода произведения для детей. Но его опыт в этой области, как и его педагогические открытия оказались забытыми на долгие годы .
Можно утверждать, что негативных высказываний Толстого в адрес Пушкина очень мало, и все они так или иначе мотивированы ситуативной установкой автора «Войны и мира». Положительных же отзывов не счесть.
Однако, к сожалению, немногих резких оценок Толстого в адрес Пушкина оказалось достаточно, чтобы в течение многих десятилетий держать поклонников Пушкина в состоянии раздражения: «Он и до Пушкина добирался».
Не добирался, а постигал его гений всю жизнь. Ему интересна была сама личность поэта, а его творчество стало составной частью духовных исканий Толстого. Интерес ко всему, что было написано Пушкиным, возрастал с каждым годом, менялись и оценки творчества от сдержанных и умеренных до восхищенных и восторженных, а подчас божественно трогательных.
Родившись в Пушкинскую эпоху, Толстой и молодость провел среди тех, многие из которых были знакомы с поэтом. «Л.Н., засвидетельствовал Д. П. Маковицкий 8 декабря 1906 г., просматривал новый том переписки Пушкина, издание Академии . О корреспондентах Пушкина сказал: Я всех знал» . Знал Толстой
и Павла Васильевича Анненкова, первого биографа и издателя посмертного собрания сочинений А. С. Пушкина.
В Яснополянской библиотеке Толстого по сей день хранятся 5 из 6 томов этого издания . Отсутствует 3-й том, в котором напечатана поздняя лирика Пушкина. Вероятно, и в нем, как и в других томах, содержалось немало пометок Толстого. Часть из них носила предположительный характер («по-видимому»). Часть дошедших до нас пометок, несомненно, принадлежит Льву Николаевичу о них и пойдет речь. Судя по форме и содержательной направленности пометок, их можно отнести к раннему периоду творчества.