В. Б. Ремизов Уроки Толстого и школа культуры Книга для родителей и учителя Монография
в своей борьбе с собственными недостатками, в своем противостоянии жестокости, насилию, телесному эгоизму. Становление и развитие личности Толстого, обладавшего огромным нравственным потенциалом, ощущавшего с детства в себе зов вечности, это всегда становящееся бытие: от первых проблесков самосознания (детских «мук отчаяния») до высоты мудрости в последней книге «Путь жизни», до ухода и великих раздумий о сущем и должном на смертном одре. Данные Толстому от рождения «две лучшие добродетели» «невинная веселость» (радость мироощущения) и «беспредельная потребность любви», эти изначальные «побуждения в жизни», ни на минуту не угасали в нем, а, напротив, с годами заметно крепли, став основным центром притяжения его духовных исканий.
В каждом периоде жизни человека Толстой видел свойственные только этому периоду особенности и в то же время отмечал наличие константы, некой постоянной величины, объединяющей ребенка, юношу, мужа, старца в одно лицо. «Детство», «Отрочество», «Юность», три великих романа, «Смерть Ивана Ильича», трактат «О жизни», предсмертная книга афоризмов «Путь жизни» эти и другие произведения Толстого отразили типологию бытия человека, стали энциклопедией его духовной жизни, непрерывного нравственного совершенствования и самообразования.
Духовное становление и развитие личности человека, полагал Толстой, востребовано самой сущностью жизни. Она реализует себя только в акте движения.
Нужно было создать такую философию жизни, которая могла бы, с одной стороны, быть всеединой, универсальной, приемлемой для каждого, с другой не разрушала бы в человеке его индивидуальности, неповторимости, национальной идентичности, приближала бы его к раскрытию тайны преображения и возвышения духа. И он ее создал.
«Четыре ступени жизни, писал Толстой в дневнике 1909 г., 1-я животная, младенцы, 2-я подражание, подчинение внушению, что люди, то и я детство, 3-я для славы людской юность, 4-я для души, для Бога настоящая жизнь. Во всей жизни остаются все четыре. Вторая традиция, инерция, гипноз, как люди, так и мы главный двигатель 0,99 всей деятельности людской и в семье, и в общественных обычаях, и в государстве, и в религии» (57, 23).
В этом признании много личного, того, что пересекалось с его собственной жизнью, а она была грандиозной по событийности, колоссальной по творческой энергетике, и никогда Толстой не утрачивал духовного вектора развития, даже в тех ситуациях, где заявляла о себе греховность человеческой природы. Вектор жизни указывал Толстому на путь к Богу. Важно было понять, какова Его воля, что значит служить Ему и какие ресурсы заложил Господь в душу человека.
«Восемьдесят тысяч лье вокруг себя самого». Так говорил Иван Тургенев о духовных исканиях Льва Толстого. Масштаб личности автора «Войны и мира», действительно, восхищает. Он сумел рассказать о себе столько, сколько не сделал ни один живущий на этой земле человек: из 90 томов его Полного собрания сочинений 13 это дневники жизни, 31 письма (их там более 10 000), а каждое произведение частица его души, мыслей, чувств.