Девушке отчего-то казалось, что стоит оставить это страшилище за спиной, как оно непременно вынырнет из стены и пойдет следом. Сердце Марго колотилось почти у самого горла. Страх переполнял ее. В голове билось единственное желание: «Поскорее убраться отсюда. Поскорее!»
Она пыталась украдкой оглядываться, но каждый раз ловила одну лишь ехидную усмешку фамильяра, отворачивалась, распрямляла спину и шла вперед. Словно не было никаких кошмарных рож. Словно не было липкого страха.
Ближе к центру зала Казик сжалился и зажег еще один огненный шар. Стало немного светлее. А Марго обругала себя, что сама не догадалась добавить света. От злости она включила магическое зрение и пораженно замерла. Вверху под самой крышей сплетались жгутами алые и синие сполохи. От них к полу летели невидимые обычным зрением искры.
Горгульи тянули из стен призрачные руки, пытались схватить жгуты, завладеть ими, но безуспешно. Они лишь ловили губами искры, глотали их, кривили морды и все начиналось сначала.
Это бесконечное движение было невыносимо. Марго шумно выдохнула, одним махом преодолела добрый десяток шагов и снова застыла. Впереди она увидела темный постамент высотой по колено. Вокруг него стояли семь литых треног. На каждую был водружен гигантский семирожковый подсвечник.
На самом постаменте возвышался совсем иной саркофаг ослепительно белый. Без пятнышка. Без прожилочки. Крышка его отчего-то была закрыта бархатным полотном.
Черная ткань на ослепительной белизне казалась чуждой, лишней, оскорбительной. Марго метнулась вперед, взлетела на постамент, дернула край полотна вниз и опять замерла.
Кто сотворил такое чудо? Сейчас уже вряд ли можно было узнать. Только крышка саркофага оказалась выточена из единого куска горного хрусталя. И Марго, сама того не желая, заглянула внутрь.
Там, внутри, на золотой парче лежала прекрасная молодая женщина. За семьдесят лет ее не коснулись ни тлен, ни усыхание. Выглядела она живой, разве что крепко спящей.
И была она Марго аж зажмурилась от неожиданности. У девушки возникло жуткое ощущение, словно она смотрит в зеркало и видит собственное отражение. Только волосы у той Маргарет, что почила здесь семьдесят лет назад, были абсолютно седые.
Казик беззвучно встал рядом, обнял Марго за плечи, притянул к себе, поцеловал в затылок и сказал:
Теперь я понимаю, почему эту усыпальницу забросили.
Он осторожно коснулся пальцами прозрачной преграды, и свечи разом вспыхнули.
Ты чего? Зашипел на нее Казик. Это всего лишь свет!
Девчонка поспешила оправдаться:
Я испугалась. Он так внезапно разгорелся!
Фамильяр посмотрел на нее с укоризной.
Я тебе поражаюсь, проговорил он, то ты лезешь в подземелья спасать своего Генри от суккуба. И, заметь, совсем не думаешь об опасности. А здесь Здесь тебе ничего не угрожает. Что с тобой, Марго? Что случилось?
Но ведьмочка его уже не слушала. Неровный свет магических свечей прогнал тьму, и она заметила то, что раньше не было видно. Пророчество!
И не где-нибудь, а на стене, над саркофагом, в изголовье последнего пристанища Маргарет Шир. Там неизвестный умелец закрепил две громадные мраморные плиты. Чистые. Белые. Сверкающие, как гигантские куски рафинада.
Соединены эти плиты были так искусно, что создавалось ощущения, будто над гробом подвесили огромную книгу, раскрытую посредине. Левая ее страница была сверху до низу заполнена черными буквами в вперемешку с затейливыми завитками. На правой четко читалось всего несколько строк. Остальное едва угадывалось, словно терялось во мраке времен.
Марго, забыв о страхе, сняла с канделябра одну свечу, подошла к мраморной странице чуть ближе и начала читать вслух. Казик вторил ей, беззвучно шевеля губами:
Когда седьмой десяток канет,
В реки забвения поток,
А тот, кого почти забыли,
Свободы отопьет глоток,
Вмиг дух возмездия восстанет,
В чертогах тайных оживет,
Где сердце биться перестанет,
Там тьма на землю упадет.
Когда игла перо не встретит,
А оживит зеленый шар,
Печать Богов сковать сумеет
Смертельной магии пожар.
Когда флакон с волшебным зельем
Избавит от коварных уз,
То две судьбы в одну сплетутся
И вечный заключат союз.
Едва слова давнего пророчества отзвучали под древними сводами, едва развеялось их странное очарование, Марго словно очнулась.
Так это почти все сбылось. Выпалила она возмущенно. Вот здесь, приподнятая вверх свеча осветила первое четверостишие, о том, что со дня твоей смерти прошло уже семьдесят лет, и о том, как я твой призрак нечаянно превратила в фамильяра, как подарила тебе свободу и новую жизнь.
Казик согласно кивнул.
А дальше, сказал он, о том, как в поместье твоего обожаемого Генри нечаянно разбудили проклятие. А еще о смерти Вайолет и том кошмаре, что устроила в Теплых ключах Анабель.
Он перечитал снова третий куплет и расхохотался.
А здесь ты хотела создать себе фамильяра-ворона, но попала иглой в кактус, и у нас получился душка Бэрримор.
Я не специально! поспешила оправдаться Марго. И потом, он оказался очень полезным. Без него мы суккуба вряд ли бы одолели. Ты же знаешь.
Знаю. Казик не стал спорить. Девчонка говорила чистую правду. А еще я помню, как ты орала с перепугу, когда он вдруг заговорил.