И страх обязует на глупом родстве
Иметь изобилие в сердце любви,
За нужной растратой культуры,
На риске ты нежишь молву,
Где держит магический обод души
Твою необычную тьму,
Управу достатка и чёрный восторг,
Докажет ли вечность уму,
Что стала твоей угнетённой главой
Над миром любви обрекать,
Что душу искусства нам снова искать?
Ты выпустишь этот магнит
Изнеженной рамки у сонной души,
Он праву на отроке спит,
Где думает старости бледную чашу,
Избыток её Господин,
Уловит на праве пародию тьмы
И личности форму объекта былин,
На чём идеалами слеплена тьма.
Остаток сникает один,
Не прав он и выбыл из этой тюрьмы,
Ты выждал, но снова унижен
Как ясность на теле избытка руин,
Стремительно ищет достаток
Свою идентичную просьбу ума,
Чтоб слухом её глубина -
Ложилась и снова сникала в пути.
По этой дороге у отрока смысла -
Вчера идеальностью новой былины -
Не стало темно унижению сна,
Но болью ты держишь её идеал,
Не знаешь,что новый оскал -
Твоя монолитная степь от достатка,
Усталому смотрит в окно,
Что даль объективного вида ума.
Простило на солнце свободу бежать,
И отрок её многолетнего чуда -
Остался в искусстве сникать
За страхом морозного отчего сна,
Ты выждал ему неуспех
И медленной ношей диктуешь пространство,
Что нежность из гордой тоски
По праву искать монолитные сказки.
Укором ли стало смотреть
Твоё безымянное счастье в то утро,
Оно объективностью воли теперь -
Растрата манеры бежать,
Сжимаясь на отчем пороге ума,
Под дверью любви объективного свода -
Ты держишь манеру любви одного
Усталого чувства на глупости отрока.
Пост апокалиптический диссонанс
Досада не ищет претензии счёт,
Не спросит твою уникальную смерть,
Что делает болью ума из нутра -
Её поколение нужной гордыни -
Столь ярким усилием порчи и слёз,
Что вороны бьются умом от бессилия
И слово готической рамкой насквозь -
Твоя обнажённая роль от усилия.
Держась идеалом за новой борьбой
Сомнения ужаса и часа вокруг -
Ты смотришь в её обнажённое чудо,
Что делает смертью любви диссонанс,
Он чёткое логики фатума завтра,
Судьбой человека не падает вновь,
Но этот большой умиления права -
Источник ему обыватель и злоба,
Досадой пути не почётного слова
Не стал объективностью смерти вокруг,
Но ищет судьбы апокалипсис в муках,
Что страх на логичной картине ума.
По антиутопии сложно она -
Плохой реверанс на убытках любви,
Несмело уводит в поблёкшее нам
Пространное чудо забытого мира.
Устало ли он отвращает умом -
Претензию цели на сложной картине,
Не высмеяв колкой градации счёта
По смелости новой тоски без любви?
Не знал от утраты восторженной снам,
Любовной отрады вокруг бытия -
Твой стыд, что и право внутри диссонанса,
Летать от покоя бессмертия маски,
По цели причуд обретает её
Историю щедрости в ложной тоске -
Забытое утро, что новое мне,
Как ясности мысли и грация чувства.
Но пост идеалам светлого рая -
Не стало светить объективному сердцу -
Твоя полноправная воли пародия,
Что утро на новом аду из причины.
Дожить ли её отвращение мудрое,
Иль старости видеть картину былого,
Не светлого права за маской уюта
В бессмертии позы коварного чуда?
Теперь не у дел отвращением света,
Но тьма из могильного ужаса смерти -
Твоя похоронная нежить от сердца,
Что после Земли истощает покой.
Засветит в космической небыли ей
Культура руин из архаики мира,
Где был человеческий страх не один,
Оставил покой на смертном покрове,
Из блага упасть в повседневную жуть,
Исчадия словом харизмы благого,
Но ты отражаешь логичность ума,
Что смерть диалекта ему от укора.
Так стал диссонанс одичанием лжи
И новой порукой из нежити слов,
По пост объективной развалине света,
На чёрном одре изумления сердца.
К нему по причине особой тоски -
Ты волю несёшь от обыденной маски,
Всё ищешь бессмертия в каждой руке,
На грифе скабрёзной манеры от сердца.
Проложит моралью большую игру -
Её поколение страхов от тьмы,
В которой развились вороньи глаза
И шепчут то странное уровня смерти.
Они повседневное ужаса быть,
Внутри увядать искушением мира,
Как только от чуткости каждой строки
Уводит различие в тон диалекта
На пост апокалипсис ветра теперь.
Один он слетает на Землю в ничто,
Как сонное лоно гордыни от сердца -
Отыщет пространству готовые линии,
Им стали от тьмы изумлением люди,
Увидев своё отражение вдали,
По чёрной тоске, от которой пришли
В тот странный манер, угадав обаяние.
Достаток культуры прокрутит умом
Достоинство меры упадка до жути
И ложь объективности нервной утраты,
Где стал ты гордыней её диссонанса.
Любить не искать по игре одному,
Отличию меры порядка изгоев,
То думает новое в праве ума,
Что гриф по раскованной мере восторга
Несёт обличение ловкости толка.
Не страхом волнению бед социальных -
Оставит манеру под логикой долго,
Желания ставить игру на печали,
Так близко уму объективности ворона.
Несложен забытому праву тот мир,
Но чёрной оскоминой стало внутри -
Бесславное ужаса сердца за сроком,
Смотреть на несчастье у слова вокруг,
Летать словно тени избытка порук
И стаей манерной развалины страха -
Логичному мнению времени видеть,
Что ты диссонанс на обочине праха,
Ничтожество кромкой морали уложишь
Свои многодневные ужасы в дали,
Под тёмной растратой тоски перед ней.
Играя потёмками слёз перед ветром,
Пародию ужаса ценности жизни,
Что стала одна диссонансом печали
В руке обезличенной ловкости сердца.
Удобный центр гордости
Засыпает, слепо открывая
Новый час усердного потока
Между преисподней логик срока
И картиной ценности в бреду.
Мысли им уходят на воде,
Чтобы жить искусству одиноко,
Слепо верить собранной причине,
Чтобы в человеке стать умом.
Гордый демон странствует убого,
Ждёт беды и склеп пародий мира,
Но указан жизнью одиноко -
Им сюжет искусственной души.
Может центру ясности природы
Засыпал твой счёт прелюдий мести,
Но на этом свете будет жизнью -
Каждый взгляд из собственной души,
Укорять могилам время срока,
Жить эпохой чуда и забвения,
Им твоя пародия как гении -
Смогут прочитать фатальный ад.
Сделать мнимой ценностью любви
Демона, в котором все мы люди -
Ищем прозой гордость на уме,
Чтобы жить искусству в глубине.
Страхом укоряя счёт восторга -
Может спросит видимое горе,
Что за демон в каждом сне неволи
Пропадал на мстительной заре,
Где шагал манерой идиота
Собственный источник формы Бога,
На одном краю он слепок маски,
Выученной ясности внутри.
На удобной толике восторга
Ждёт фатальный отблеск притчи Бога,
Вне своих усилий окрыляет
Слепленное горе, чтобы знали
На одном ходу искомой маски -
Жить ли часу формы от былого,
Или ждать искусственное горе,
В той причине медленной тоски.
Мыслью мучает условная картина
Видеть свет проношенного ада,
Из чутья пародии быть склепом
Между миром личности игрой,
Ждать, чтоб оперившись на изгоях -
Верили могильным снам культуры
Новые прелюдии по притчам,
В центре жизни гордой тишины.
Было солнце той картиной мести,
Что ушло, но стало в праве адом -
Сном смотреть искусственно забытым,
На прелюдии манеры быть судьбой,
Если честью личности, то мифом,
На беде у бреда ровной сказки,
Словом обошедшей роль модерна,
В центре ужаса ревнивой тишины.
Не устало солнце ждать подсказки,
Став гордыней личности скупого,
На одном шагу иллюзий сковано
Смотрит обелиском нам в ответ,
Что судьба обрезала в культуре -
Мир пародии у символа надежды,
Быть им бредом личности, как прежде,
На своём шагу от формы ужаса.
Титанический обод воли души
Механической скрепой унижен мотив,
Он радеет и грустью подводит умы,
Чтобы быть у единства реальности воли,
Но формальному вздоху прошедшей души -