Для дуэли любой сезон подходящий, если повод найдётся, сверкнул глазами Пушкин. На самом деле, у него как раз был повод вызвать Вульфа слишком близкие отношения Керн с её кузеном бесили его, но теперь личная жизнь отошла на второй план.
Алексей предпочёл не заметить выпад Саши.
Послушай, я только сегодня приехал, никаких новостей не знаю. Расскажи о себе! Как живёшь? Что пишешь? Как «Онегин»?
Разговор о литературе отвлёк Пушкина, тем более что Вульф действительно интересовался искренне.
«Онегин» жив, но дремлет. Хотя, раз ты приехал, возможно, дело сладится, ответил Александр. Ещё я закончил «Годунова» и, кстати, он у меня с собой! Могу почитать тебе после ужина. Теперь хочу писать про «Ермака», тоже историческую драму. Есть также новая поэма, её я набросал в дороге
В дороге? перебил Алексей. А куда ты ездил?
Саша замялся.
Хотел ехать в Псков, неопределённо сказал он. Аневризма же.
Ну да, я понял, покрутил рукой Вульф, показывая, что не верит объяснению. Как тем летом, когда мы сюда профессора привезти пытались, чтоб он тебя в Ригу забрал? Ты считаешь, второй раз пройдёт этот номер? Или всё же поедешь моим слугой, тайно, как мы хотели?
Думаю, надо собрать все справки от местных эскулапов и снова писать прошение. На этот раз Николаю. Ты знаешь, что произошло в столице?
Да, что-то слышал, легкомысленно ответил Алексей. Многих арестовали?
Не знаю пока, снова помрачнел Пушкин. Надеюсь, что буря пройдёт мимо.
За обедом Прасковья Александровна рассказала петербургские новости, которые ещё больше разбередили Сашино сердце.
А вы знаете, брат ваш, Лайон, под подозрением! Его видели около Сената в тот самый день, да ещё и с палашом в руках! Все соседи об этом судачат. Матушка ваша тревожится, как бы не арестовали Лёвушку-то нашего!
Да кто ж ему палаш дал? спросил Александр возмущённо, а сам подумал: «Вот был бы конфуз, если б мы с Лёвкой на площади встретились! Но и сейчас не избежать мне допроса из-за этого балбеса!»
Говорят, Кюхельбекер дал, тот, с которым вы в Лицее учились.
Пушкин закрыл лицо руками и яростно потёр его, возвращая себе способность ясно мыслить.
Ох, дурень, простонал он, не сдержавшись.
Зато не трус! воскликнула восторженно Зизи. Лев настоящий герой!
Вот геройство подержаться за палаш! А потом что? Воткнул его в снег и побежал домой хвастаться? раздражённо ответил Александр.
Но ведь он не заговорщик, примирительно сказала Прасковья Александровна. Зачем ему воевать? Хотя лезть в гущу восстания это неосмотрительно со стороны Льва.
Я бы не полез! заметил Алексей, заслужив одобрительный взгляд матери. Открытый бунт вообще никогда не ведёт ни к чему хорошему. Последствия не заставят себя ждать. Надеюсь, Лайона простят за юношескую дерзость.
За глупость, буркнул Саша.
На душе у него скребли кошки. В такой ситуации бессмысленно было писать какие-либо прошения, ведь так или иначе фамилия Пушкиных оказалась замешана в этом кровавом бунте. Саша злился на брата, на себя, и даже на Зизи за её восхищение. Впрочем, девушка почувствовала недовольство «своего любимого Пушкина» и после чая подошла мириться.
А вы нам почитаете сегодня что-нибудь? ковыряя пол носком мягкой домашней туфельки, спросила она.
Алексею почитаю, невежливо ответил Александр, но тут же постарался смягчить грубость. Вам, наверное, не будет интересна историческая трагедия. Вы, Зина, скорее предпочитаете женские романы, ведь так?
Ну, в вашем исполнении любые стихи хороши, польстила Зизи. А знаете, Пушкин, романы не так плохи, как вам кажется. Я недавно прочла в одном из них, как герой скрывается от преследования с Библией в руках. А потом оказывается, что в книге у него спрятан пистолет!
Это ж какого размера должна быть книга? удивился Александр.
Большая, я думаю. Да у меня есть такая, сейчас! Зизи выскочила из комнаты.
Взбалмошная девчонка! усмехнулся подошедший Вульф. Но идея с книгой мне нравится. Нам с тобой пригодится, он подмигнул Пушкину.
Ты всерьёз думаешь?..
Почему нет? Нужно быть готовым к любому исходу событий.
Минут через десять появилась Зизи, таща в обеих руках явно тяжёлую, огромную книгу в кожаном переплёте, на котором золочёным тиснением значилось «Bible».
Ты где её взяла? восхитился Вульф.
M-lle Benoit оставила, это наша гувернантка, пояснила Зизи для Пушкина. Библия на французском, к тому же я залила её компотом! она сдавленно хихикнула. Так что не жалко!
Спасибо, сказал Саша не очень уверенно, принимая книгу.
Так вы почитаете нам сегодня?
Почитаю, раз вы так просите, но не то, что Алексею трагедия не для дам, улыбнулся он.
Все студенческие каникулы Вульф с Пушкиным кощунственно кромсали Библию, делая из неё футляр для дуэльных пистолетов. Впрочем, книга действительно была безнадёжно испорчена ещё до них краска потекла, страницы кое-где слиплись. К счастью, сохранились оба форзаца и немного первых страниц, что позволило создать маскировку от случайных взглядов. В тайну пришлось посвятить и Прасковью Александровну, ведь ящичек с пистолетами уже хранился у неё в надёжном месте. Она сперва долго недоумевала, но потом посмеялась, приняв работу приятелей за невинную шалость, и даже немного поучаствовала, пожертвовав замок от своей шкатулки для переплёта.
В последнее утро перед отъездом Вульфа в ранний час Саша сидел совсем рядом с Прасковьей, прилаживая механизм к коже Библии, когда, позёвывая, вошёл Алексей.
Ты у нас ночевал, что ли? удивился он.
Прасковья Александровна резко встала и, оправляя утреннее платье, стремительно вышла из комнаты.
Саша поднял голову. Алексей прищурился:
Погоди, а что у тебя с моей матерью?
Почему вас это интересует, сударь? холодно осведомился Пушкин.
Это же непристойно! скривился Вульф.
Если кому что-то не нравится, тот волен вызвать меня на дуэль, переполняясь бешенством, сквозь зубы сказал Пушкин. Он как раз перекладывал пистолеты из ящичка в готовый тайник и намеренно задержал один в руке, будто взвешивая.
Алексей побледнел и предпочёл перевести тему.
Впрочем, вечером расстались они вполне друзьями.
Дни и месяцы тянулись невыносимо медленно. Осиповы в феврале уехали до конца весны в другое имение, известия из Петербурга доходили теперь редко, да и они не радовали. И Жанно, и Кюхля сидели в Петропавловской крепости, а с ними ещё несколько сотен человек. Льва, кстати, почему-то даже не допрашивали видимо, Кюхельбекер его каким-то образом оправдал. Все ждали решения суда, который мог состояться в любой момент, но всё откладывался.
В мае Пушкина вызвали в Псков сосед, Степан Иванович, написал на него донос, мол, властям не повинуется и безбожие распространяет. Саша, со дня на день ожидавший вызова не то, чтобы к псковскому губернатору, а сразу к царю на допрос, даже вздохнул с облегчением, узнав причину появления жандарма на его пороге. У Адеркаса он всего лишь подписал бумагу о том, что никогда не состоял ни в каких тайных обществах. На вопрос: «Когда же меня выпустят в столицу?» губернатор только развёл руками и предложил писать прошение на высочайшее имя.
Пользуясь пребыванием в Пскове, Александр всё же посетил врача чтобы при составлении письма императору опираться на достоверные данные о своём здоровье. В приёмной молодого доктора никого не было. Впустивший Сашу внутрь слуга позвал своего хозяина из глубины дома. Тот вышел, вытирая руки салфеткой. Запах вина разнёсся по кабинету.
Добрый вечер, недовольно поздоровался доктор. На что жалуетесь?
На болезнь ног, ответил Пушкин, опираясь на свою тяжёлую трость, которую постоянно носил для тренировки физической силы. Расширение вен, аневризма, ну вы понимаете.