Урвилл выругался
Вроде бы здесь сказал он, остановившись перед узкими земляными ступеньками, которые круто устремлялись вверх к испещренной разноцветными рисунками и надписями двери. Урвилл взбежал по земляной лестнице и толкнулся в веселую дверь. Она приоткрылась.
Урвилл помог Ашме подняться. Они оказались в заброшенном сумрачном погребе, где стоял затхлый кислый запах, повсюду клубилась пыль и, подрагивая, висела паутина. Погреб был загроможден рухлядью, старыми вещами, кипами пожелтевшей исписанной бумаги, стопками тетрадей, блокнотов и книг. Каменная лестница оканчивалась обшарпанной дверью.
Держись, мы уже пришли, сказал Урвилл.
Ашма с трудом поднялась по ступенькам, привалившись к Урвиллу, опираясь на него.
Урвилл постучал в дверь кулаком. Никто не отозвался. Урвилл ударил по двери ногой. Замок лениво и нехотя: лязг-лязг Дверь открылась. За ней стоял рыхлый лысоватый мужчина с обрюзглым пористым лицом. В темных провалах ошалело сверкали глаза. Курнут расплывался в улыбке, показывая крупные лошадиные зубы.
На ловца и зверь бежит! Курнут весело заржал, придерживая рукой плотный занавес, за которым открывалась неприбранная, захламленная каморка.
А это что еще за чудо-юдо? Курнут вытаращился на Ашму.
Дочь твоя, Урвилл оттолкнул Курнута и ворвался в каморку.
Дочь?! Ха-ха-ха! Курнута переполняло лихорадочное веселье. Он был во власти демона эйфории. Смешно, смешно.
А мне нет. Где у тебя АД? Урвилл быстро обшаривал глазами тесную комнату.
Везде. Куда не глянь и не кинь.
Я о противоядии, придурок. Где оно?
Может, в другой комнате на полке? Неуверенно сказал Курнут и, глянув на Ашму, засмеялся: Цирк, да и только!
Ашма ненароком взглянула в пыльное овальное зеркало и ужаснулась. На нее вытаращилось бледное существо с ярко- рыжими всклокоченными волосами, громадными стрекозиными глазами и красным тонким ртом. Треугольное лицо дергалось и перекашивалось, словно Ашма строила рожи, кривлялась перед зеркалом. Ашма закричала, отшатнулась от зеркала и спрятала лицо в ладони.
Урвилл тряхнул Ашму за плечо и протянул бутылочку:
Пей!
Ашма схватила ее и сделала четыре больших судорожных глотка.
Хватит, Урвилл отобрал у Ашмы бутылочку.
Ашму словно тряпичную куклу стало швырять из стороны в сторону. Потом она замерла, пошатнулась, рухнула на пол и забилась в конвульсиях.
Курнут захлопал в ладоши и расхохотался, как на цирковом представлении. Урвилл бросил сердитый взгляд на одержимого, бывшего не в себе Курнута, вынул из рюкзака шкатулку, положил на стол и открыл.
Прибабах, выходи!
Выходи, подлый трус! Курнут загоготал.
По телу Ашмы пробежала судорога, в глазах потемнело, как будто бы она опять оказалась в подземелье. Она потеряла сознание. Ашма мучительно отчаянно долго искала его в глубине сумрачного Леса среди черных окоченелых деревьев Все-таки нашла.
6
Ашма пришла в себя душной тесной каморке. Ашма лежала на старой широкой кровати с темными деревянными изножьем и изголовьем. Пружины продавленного матраца пытались врасти в позвоночник. На полках пылились книги и рукописи.
Из соседней комнаты доносились голоса Урвилла и папани.
Да откуда я знал, что это она, виноватым голосом оправдывался отец. Она же ведь сама на себя была не похожа.
А ты я смотрю, совсем в сумрак ушел, заметил Урвилл.
Ты это о чем?
Противоядием совсем перестал пользоваться. АДа сколько было, столько и осталось. Выглядишь так, словно по тебе каток проехался. Смотри, доиграешься
Смотрю, Курнут вздохнул. У тебя что-нибудь есть для меня?
Притормозил бы ты. А то совсем уже
Так есть или нет? С глухим раздражением перебил Курнут.
К тому же ты исчерпал кредит. Я же все-таки не благотворительная организация
У меня ничего не осталось. Все что у меня было, то сплыло и ушло Бывшей. Сам видишь, как я живу. Не живу, а существую.
У тебя все еще впереди, Урвилл усмехнулся.
Смеешься Ну-ну Забирай, что хочешь, только дай мне какую-нибудь забористую шкатулку с демоном повеселее. Чтобы хорошо унесло и вставило, так вставило.
Да они все весельчаки и юмористы.
Может, возьмешь в залог рукопись моего нового романа?
Накой ляд мне твои рукописи? Их даже старьевщику не сбагришь. Только на растопку и годятся.
Да-да Только на растопку. Особенно вторую часть. Может у кого-то рукописи и не горят. А мои горят. И еще как.
Голос отца звучал лихорадочно, отрывисто. Отец как будто бы говорил на бегу, задыхался, захлебывался, всхрапывая, точно загнанная лошадь:
Тогда забирай вот эту котомку. Откуда она взялась?
Это котомка твоей дочери
Да-да, точно Какая-то книга.
Ашма услышала шелест перелистываемых страниц.
Какие-то странные рисунки, письмена. Это на каком-то древнем и мертвом что ли? А еще фигурка глиняная, разноцветные камешки Откуда это у нее?
Из Леса вестимо, сказал Урвилл.
Да-да, проклятый Лес! От него одна беда.
Прикуси язык и не гневи Лес. А то ведь дождешься.
А что мне терять? Что? Я все, что можно и нельзя уже потерял, с тихим грустным смехом проговорил папаня. Я же на самом дне. Посмотри на меня. И что вокруг меня посмотри. Днище. И ничего более.
Смотри, постучат как-нибудь
Кто настучит?
Снизу. Всегда есть куда падать. Всегда может быть еще хуже.
Ты думаешь?
Я знаю, сказал Урвилл. И не так все плохо и однозначно, раз Лес отпустил Ашму.
А он ее отпустил? Ты думаешь это все-таки она?
Услышав такое от папани, Ашма вся сжалась и похолодела. И, правда, а вдруг она уже и не она вовсе? Ей захотелось вскочить с кровати, метнуться к настенному зеркалу, чтобы убедиться, что беда миновала.
Но страх парализовал ее, придавил, и она осталась лежать на кровати, врастая позвонками в пружины матраса.
Она это? Да? Глухой голос Курнута дрогнул.
Урвилл помолчал и потом сказал:
Лес ее знает.
То-то и оно, Курнут тяжело вздохнул.
Ну, так что же насчет шкатулки с «хорошо уносящей».
Урвилл опять помолчал, вздохнул и сказал:
Ладно Отнесу книгу старьевщику-крохобору вместе с этими камешками и фигуркой.
Он засунул книгу, камни и фигурку в коробчатый рюкзак.
Отнеси-отнеси Курнут хлопнул в ладоши, потер их и придвинулся на стуле ближе к Урвиллу, который стал рыться в заплечной сумке. Что у тебя там Ну же не томи
А ты не гони лошадей, а то вообще ничего не получишь Одернул Урвилл.
А я чего? Я молчу.
Вот и молчи.
Вот и молчу Ну? Ну? Ну же? Простонал Курнут дрожащим от нетерпения и предвкушения голосом.
Урвилл достал из короба-сумки маленькую черную шкатулку и положил ее на край стола.
Ну, наконец-то Это та самая? Та самая, да?
Та самая, сказал Урвилл. Ты хоть помнишь что говорить? и усмехнулся.
Обижаешь, начальник.
Урвилл протянул Курнуту бутылку с противоядием. Курнут схватил бутылку и хлебнул, обросший щетиной кадык два раза дернулся.
Еще два, сказал Урвилл.
Зануда, проворчал Курнут и, поморщившись, сделал еще два глотка.
Урвилл удовлетворенно кивнул и открыл шкатулку.
Иходыв ошорох яащусен! Срывающимся дрожащим от возбуждения голосом проговорил Курнут.
После этой абракадабры он дернулся назад, словно что-то толкнуло его в грудь, качнулся вместе со стулом и грохнулся бы на пол, но Урвилл схватил его за рукав фланелевой рубашки и удержал. По телу Курнута пробежала судорога, потом плечи его распрямились, лицо расплылось в блаженной улыбке. Его как будто бы подменили. Он весь прояснился и заискрился от радости и восторга.
Как хорошо на свете жить, собаку бить, жену любить! Пропел он густым сильным баритоном. Дай-ка я расцелую тебя, друг ты мой сердечный! Смех и радость ты приносишь людям! Он обхватил Урвилла и залепил ему поцелуй в ухо.
Оглохну же, поморщился Урвилл, вырываясь из объятий одержимого демоном эйфории. Или буквально «хорошо несущей».