Пособник
Дмитрий Ардшин
© Дмитрий Ардшин, 2024
ISBN 978-5-0062-4122-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пособник
1
Сыпал и покалывал холодный мелкий дождь. На театральной площади растекался и бурлил стихийный митинг. Обыватели боязливо поглядывали на толпу и, качая головами, прибавляли шаг.
Между драмтеатром и толпой молчаливо хмурилась неровная шеренга «космонавтов», суетливо сновали, похожие на агента Смита, «черноглазы» в штатском, стрекоча между собой и через наушник внутренней связи с высшими силами. У стрекотунов в похоронных костюмах были совершенно черные глаза.
Убирайтесь прочь, космические оккупанты! Поналетели тут. Гремел в мегафон, рубил и швырял в толпу злые слова Рыков. Его голос утюжил площадь. От волнения Рыков слегка запинался и картавил.
Да! Убирайтесь прочь! Толпа засвистела, захлопала.
Эти пожиратели душ низвели нас до уровня бессловесных тварей. Но мы не скоты. Скоты не мы. Зашквар быть скотом. Человек, опомнись. Не продавай бессмертную душу исчадьям Смурса. Не превращайся в зомби, которому лишь пожрать да облегчиться. Вспомни: ты звучишь гордо. Люди! Сплотимся, встанем, как один, и дадим отпор этим нелюдям. Свобода стоит того, чтобы за нее драться. Не на жизнь, а на смерть. Планета Земля для людей, а не для черноглазых душеглотов.
Ты как? Спросил Егор. Настя поеживалась, дрожала и невольно прижималась к нему.
Брр Зря ты зонт не захватил.
Ты же сама говорила, что не надо.
И что с того. С досадой отозвалась Астахова, наморщив лоб. А если бы я сказала прыгнуть в огонь или из окна девятого этажа? Ты бы прыгнул?
Конечно. Даже не сомневайся. Егор улыбнулся.
Ну и дурак. Близоруко щурясь, она приподнялась на носки и, вытянувшись в струнку, посмотрела на оратора.
Рыков продолжал зажигать, кипятиться и раскалять толпу:
Власть прогнила и прогнулась перед душеглотами. Хватит надеяться на авось, на Бога, и даже на президента. Спасение утопающих дело рук самих утопающих. И если не мы, то кто же. Нам, простым гражданам, придется самим себя освобождать. Вытаскивать себя за волосы из черноглазого кошмара. Так давайте сделаем это. Ведь несвобода хуже, чем смерть.
Да кому сдалась твоя свобода! Крикнул рябой круглолицый прохожий с мутными красноватыми глазами и жестяной банкой пива в руке. Главное, чтобы было, что выпить и чем закусить. Так-то вот!
Участники митинга возмущенно зашумели, одергивая.
Рябой отмахнулся и, пошатываясь, пошел прочь в сторону забегаловки:
Карбонарии гребаные. Провокаторы. Хуже черноглазых. Заварят кашу, а сами потом в кусты, в Америку. А простой народ раслебывай. Рябой громко и судорожно икнул. Сплюнул. Тьфу, на вас.
Смерть оккупантам! Руки прочь от Предельска! Как бы отвечая рябому, взорвалась и грохнула толпа.
Сухопарый с костлявым узким лицом черноглаз пострекотал через наушник и, взглянув на шеренгу, скрежещущим голосом отдал приказ. Шеренга всколыхнулась и «космонавты» двинулись на толпу, оттесняя ее в сторону сквера, откуда как бы шагал навстречу каменный Белинский на высоком постаменте.
Люди кинулись врассыпную. Толпа рассеялась. «Космонавты» стали хватать без разбору, валить на асфальт, выкручивать руки, охаживать дубинками и берцами.
Бежим! Егор схватил Настю за руку
Куда? Перед ними вырос ражий, похожий на шкаф «космонавт». Обожди, красавица. Подстилка оппозиционная. Испачкав Настю матерным словом, «космонавт» вцепился в ее руку.
Настя испуганно вскрикнула. Егор закипел, у него зашумело в ушах, а в глазах потемнело; он резко оттолкнул «космонавта» ногой. Космонавт удивленно охнул, попятился, упал. Егор и Настя бросились прочь. За ними устремились двое черноглазов в штатском и трое «космонавтов», лающими голосами требуя остановиться, осыпая угрозами и бранью.
2
Метнувшись через сквер мимо Белинского в голубином помете, Егор и Настя наискось перебежали дорогу и скрылись в подворотне. С обшарпанной стены бросилось в глаза граффити, которое напоминало агитационный плакат ВОВ. Изо лба поверженного похожего на упыря черноглаза торчала стрела. Под черноглазом как будто истекали кровью и кричали начертанные красным рубленым шрифтом слова: «Смерть космическим оккупантам!» На противоположной стене, кривясь и корчась, расползались синие слова: «Земля землянам! Ад черноглазам!»
Полная невысокая старуха с похожим на поросячий пятак носом вразвалку заходила в подъезд, шелестя пакетами-майками «Магнита» и хрипло дыша. Прошмыгнув мимо старухи, они вбежали на площадку между третьим и четвертыми этажом. Замерли.
Из подворотни выскочили «космонавты», пришельцы в штатском. Их сопровождали два летающих яйцевидных «глаза» или «соглядатая», похожие на сферические камеры наружного наблюдения. «Глаза» закружились над двором, заметались в воздухе.
На стене трансформаторной будки за спиной остановившегося пришельца в штатском чернела размашистая аршинная надпись: «Пожиратели душ, жрите сами себя!». Приложив два пальца к наушнику, он застрекотал по внутренней связи.
Чтоб тебе пусто было! Прошептала Настя, впившись глазами в этого узкоплечего пришельца с запавшим похожим на маску Гиппократа лицом. Ненавижу. Ненавижу. Она передернулась.
Как думаешь, кто они такие? спросил Егор, осторожно всматриваясь в стрекочущего у стены пришельца.
Глядя в окно, Астахова пожала плечами. Над пришельцем вверху стены под рисунком совершенно черных и очень длинных глаз чернели корявые слова: «Очи страшные и ужасные».
Настя поежилась.
А черт их знает. Вроде бы они с какого-то там Смурса. И типа мы сами напросились на неприятности, когда рассылали, куда не попадя пригласительные радиосигналы. Черноглазы сочли их за проявление агрессии и решили склонить нас к миру. Вот и наклонили. Астахова вздохнула.
Это версия профессора Навроцкого. Егор с усмешкой покосился на девушку, которая смотрела в окно.
Ну да. Навроцкий Моя бабушка тоже так думает. Мол, «черноглазы» это расплата за грехи наши тяжкие. Рыков уверяет, что «черноглазы» это исчадья другого измерения.
Ада что ли? Егор криво усмехнулся.
Это для нас ад. А для этих тварей это дом родной под названием баунти, марс, смузи или как его там.
Так ты думаешь, они кромешники?
Настя передернулась.
Господи. Да откуда я знаю. И честно говоря, знать не хочу, с досадой вырвалось у нее. Я когда обо всем этом думаю, меня жуть пробирает и оторопь берет Иногда мне кажется, что я персонаж фантастического абсурдного романа. Черноглазые кромешники, пожиратели душ. Все это Стивен Кинг какой-то. И Кафка в придачу. Коктейль.
Мы рождены, что Кафку сделать былью. Пробормотал Егор, хмуро глядя в окно.
И болью. Подхватила Настя. Какой-то больной автор запер нас внутри нелепого мира. И не выбраться.
Как вспомню тот первый день кошмара, так вздрогну. И конечно это было в пятницу тринадцатого. Я шла в «Пятерочку» за творогом и греческим йогуртом и тут они, навстречу чешут деревянным походняком. Оба в похоронных костюмах, тихо стрекочут себе через наушники внутренней связи. А в глубоко запавших глазах черным-черно. Как в заднице у черта. Я прям остолбенела. Они криво усмехнулись. А долговязый, с носом похожим на сосулю проскрежетал: «Закрой варежку, а то орвен залетит!» Голос как у лифта. Я вздрогнула и сорвалась прочь. Думала, померещилось. Зареклась рисовать всю ночь напролет, запивая грандаксин адреналином раш. Захожу в магазин. А там тоже они. Много до ужаса. Развелись, как тараканы. И у них такой вид, словно они здесь давно и надолго.
Да, да подхватил Егор. Я тоже запомнил ту черноглазую пятницу. Да разве забудешь такое. Выхожу из лифта, а на площадке худой как щепка черноглаз с зелеными пакетами из «Сезама». Я оторопел. А черноглазый Кощей мне: «Чего вылупился?» И что-то протрещал сердито. Ругнулся что ли. Оттолкнул меня и скрылся в лифте. И у меня было чувство, что это черноглазое чучело с зелеными пакетами всего лишь мираж, наваждение. Я вот-вот проснусь и забуду страшный сон. Но я так до сих пор не проснулся и ничего не забыл