Наутро в «Синем буйволе» Скрыбочкин доложил Порнухеру об уничтожении руководящего звена германской резидентуры. И о своей полной готовности завербовать для работы на Моссад двух помощников русского резидента при условии передачи ему секретной жидкости М-13.
А когда встреча завершилась, он направился в русское посольство.
***
На столе русского резидента стояла трёхлитровая канистра с мутной жидкостью.
Значит, продал моих помощников, капитан? с профессионально каменным лицом спросил у Скрыбочкина полковник Бык.
Продал, со вздохом согласился тот, морщась от малоприятного привкуса во рту. И, в свою очередь, поинтересовался:
А почему вы меня тута капитаном обозначаете? Разве представление наверху уже утвердили?
А чего ж не утвердить. У нас с этим быстро.
Дак разливать? просиял от новости Скрыбочкин. Или обождать, покамест вся кумпания подтянется?
Ты кого имеешь в виду?
Ну, Тверёзого же с Шовкопрядом.
Разливай, полковник Бык придвинул к канистре два гранёных стакана. Как видишь, есть что отметить. По всем статьям. А про компанию забудь: разведчик это, брат, профессия одинокая, в прямом и переносном выражениях, понял?
Так точно!
Всю следующую неделю Скрыбочкин валялся в номере отеля «Алмиранте» без памяти. Он никого не ждал и сам не собирался никуда выходить из своего маломерного укрывища. Правда, в редкие минуты просветления от секретного алкоголя Скрыбочкин спускался на улицу, подбегал к горбатой нищенке, запихивал в её обширную ладонь валюту, с полузакрытыми глазами осеняя себя крестным знамением:
Поставь, маманя, свечечку хос-с-споду! Про мою грешну душу! Только обязательно! Не забудь, маманя, свечечку-то!
И, купив в ближайшем супермаркете бутылку чего угодно, лишь бы покрепче, возвращался в свой номер.
В конце концов его организм взял верх над противоестественной химией. Однажды утром Скрыбочкин поднялся с постели, подошёл к окну и прислонился горячим лбом к стеклу, дабы ощутить его приятную остуду. Снаружи ничего не было видно, поскольку улицу густо заполнял туман. Он стекал по оконному стеклу и пропитывал стены гостиницы молочной тоской
С минуту Скрыбочкин исподлобья вглядывался в неоднородную мутность окружающей среды, размышляя о своём настоящем и будущем. А затем проговорил бескомпромиссным шёпотом:
Достатошно уже плыть по течению, будто дерьмо обезволенное. Пора завязувать с пьяной жистью и возвращаться в сознательность, покамест я тут окончательно копыта не протянул.
Приняв волевое решение, Скрыбочкин сходил в ванную проблеваться напоследок. Потом за неимением лучшего почистил зубы голым пальцем, опохмелился бутылкой пива, тщательно побрился, оделся и отправился в посольство сквозь туман и жидкий шум давно проснувшегося города.
Полковник Бык встретил его в своём кабинете полной канистрой.
Извиняюсь, смутился Скрыбочкин. Мы ж прошлым разом всю М-13 выпили.
Забудь, Бык понизил голос, многозначительно постукивая пальцами по крышке массивного дубового стола. Мои ребята изготовили пять литров самогона вот, видишь? Отличный первач! Его и повезёшь в Москву для ложной видимости.
Понял. Когда отбывать?
Да прямо сейчас, чего тянуть резину. Через полчаса тебя отвезут в аэропорт, я уже распорядился. А пока мы успеем выпить на посошок. И за успех нашей операции
***
Когда Скрыбочкин покинул посольство, полковник Бык откинулся в кресле и процедил себе под нос:
Ничего. Если шеф догадается насчет самогона скажу, что капитан Скрыбочкин по дороге самолично всю жидкость выжрал и произвёл подмену.
Скрыбочкин уже приближался к трапу самолёта с плотно втиснутой в чемодан канистрой, когда на лётное поле выкатили два «Мерседеса». Из которых появились семеро агентов, оставшихся от немецкой разведки. Они хотели взять русского живым и не замедлили наброситься на него всем скопом.
Скрыбочкин отбивался как мог, но силы таяли. И вдруг случилось невероятное: будто из-под земли выросла посреди драки давешняя горбатая нищенка. Ударом «маваши» она снесла челюсть одному из нападавших, перебросила через плечо другого, размозжив ему череп о бетон, и тремя ударами повергла замертво оставшихся пятерых. Затем схватила Скрыбочкина за шиворот и поволокла его в самолёт.
Спасибо тебе, мать! крупнозубо оскалившись, прохрипел Скрыбочкин, когда они поднялись в воздух.
Кому мать, а кому и товарищ майор, скупо усмехнулась в ответ старушка. И без лишних разъяснений предъявила ему удостоверение. В котором значилось: «Гнида Глафира Семёновна, майор ГРУ».
Так всё и кончилось. Если не считать инцидента, когда Скрыбочкин, по привычке погладив вертлявую попку проходившей мимо стюардессы, получил пощёчину. Девушка удалилась. А он снял с покрасневшей щеки записку: «Поздравляю с успехом. Внедряйтесь в руководящий состав органов. Порнухер».
Прибыв в московское управление, Скрыбочкин отправился по кабинетам получать капитанские погоны и орден Мужества, а передать по назначению канистру предоставил Гниде. Которую через десять минут вывели под конвоем из кабинета генерал-лейтенанта, в синяках и наручниках.
Обманутый лабораторным самогоном начальник разведки отыгрался на Великобритании, подстроив хитроумный барьер поставкам английской говядины. Мясо объявили заражённым неизвестной болезнью. Оно долго гнило на складах назло иностранцам, после чего его дозволили тихо аннулировать в семьях управленцев.
Впрочем, Скрыбочкина это уже не касалось. Политике он предпочитал личную жизнь, в которой любой нормальный человек имеет право совершать ошибки, и никто ему этого не запрещает. Родины ему вполне доставало, чтобы сохранить в себе неувядающий градус душевного комфорта, пускай без почестей и государственных наград, зато со стопроцентным остатком самоуважения и полнокровной готовностью к неожиданностям новой исторической реальности.
Закон без границ
Террористов ждали. Поднятые по тревоге сотрудники Управления безопасности быстро рассредоточились по Екатеринодару, перекрыв город.
В опустевшем здании Управления остался единственный начальник отдела особых методов капитан Скрыбочкин, приближавшийся к смертельному отравлению алкоголем. Запершись в сортире, он угрюмо блевал, отчего не слышал боевого сигнала, а просто вышел потом в коридор и, удивляясь безлюдью, проследовал к себе в кабинет.
Восприятие действительности ежесекундно смещалось то в одну, то в другую сторону, и порой Скрыбочкин даже опасался утратить свой коренной стержень среди этих метаний разнородных векторов. Держаться на ногах почти не удавалось. Пришлось избавиться от брюк и пистолета после этого он сумел-таки с грехом пополам добраться до сейфа. Но там, несмотря на поиски, капитан не обнаружил ничего, кроме порожних бутылок.
Ё-о-о-моё-о-о-о! гаркнул Скрыбочкин мучительным нутряным голосом. От которого пересохший стакан на его рабочем столе, не выдержав воздушной вибрации, с дребезгом развалился на части.
Разочарование придало сил, и капитан решительно стронулся с места. Рывками перескакивая между снопами косо протискивавшегося в окна солнечного света, он покинул кабинет. Миновал обманчиво кружившийся перед глазами коридор и, спустившись по лестнице, выбрался на улицу. Где, отобрав у нечаянного дворника совковую лопату, двинулся к проезжей части останавливать автотранспорт. Он не был взяточником, но спешил вернуть свой организм к нормальной жизнедеятельности, без непонятностей в уме, без сухости во рту и похмельного синдрома повсюду, куда только могли дотянуться его органы чувств.