Точно окаменев, Император Мааркан смотрел на свою младшую дочь, стоящую на коленях между двух уже очевидно мертвых тел. Три плаща синий, красный и лиловый причудливым трехцветным крылом раскинулись по каменным плитам. Девушка едва ли не по-волчьи выла в бессильной попытке облегчить свалившее на нее горе. В обеих руках она сжимала безвольные ладони горных князей главы кланов Ардэйх и Конрэй были ей близки настолько, насколько вообще у наследницы могут быть именно что близкие товарищи и друзья, а не только политические союзники. Кира же ровно не видела перед собой совершенно ничего ни встревоженных, печальных лиц, ни участливо протянутых рук перед глазами у нее снова и снова вставало чудовищно побледневшее, растерянное лицо Гилри Конрэя, его глаза с неестественно расширившимися зрачками за секунду до того, как он упал, точно подкошенный острым мечом. А в голове раз за разом проматывались слова лорда Ардэйха, что рухнул на каменный пол следом, уже по правую руку от принцессы задыхаясь, в судорожных попытках протолкнуть в точно окостеневшую грудь хоть сколько-то воздуха, Уаллэн вцепился пальцами в собственное горло, чуть ли не раздирая плоть ногтями но успел выдавить только:
Предатель будь ты проклят, змея! Будь проклят Зорова стая!
В ушах шумело, кровь бросилась в лицо, и Кира вскочила на ноги, захлебываясь яростным:
Кто посмел!? Разорву собственными руками!
Не слыша, что ее окликают, и точно совершенно не думая, бросилась прочь, попутно нашаривая на поясе кинжал. Чуть шершавая изящная рукоять почти сразу удобно ткнулась в ладонь, лезвие легко выскользнуло из ножен. Но не успела разъяренная девушка сделать и пяти шагов, как неловко споткнулась о край плаща и полетела ничком вперед. Правда, упала она в чьи-то надежные руки. Попробовала оттолкнуть но поймавший проявил недюжинную силу и настойчивость. В ухо строго произнесли настойчиво, холодно, спокойно:
Кира, постойте! Да Кира же!!
Кира дала себе труд всмотреться в лицо неожиданного «препятствия» и передумала бездумно отмахиваться зажатым в руке коротким клинком. Это был Ллерн, отцов друг, один из советников. Старый, надежный Кэнельм Ллерн, безупречнейший из людей крайморской крови, присягнувших на верность королю Леону.
Принцесса, успокойтесь! Куда, куда вы собрались? Никто не знает, чьих это рук дело, так кому предназначен ваш кинжал, лайин? Кира, тихо, пожалуйста
Пусть голос старого советника был тверд и спокоен но все же было слышно, какого труда ему это стоит. Принцесса Кира, по крайней мере, тоже услышала. Внезапно она вдруг точно обмякла и тут же расплакалась: горько, мучительно, навзрыд и позволила себя увести.
Император Леон проводил взглядом Киру и советника Ллерна, северян и Айду, понесших прочь Амира тот дышал, но редко и тяжело; затем перевел взгляд на побелевшего, как полотно, Кальбара первый министр трясущимися руками распутывал ворот парадного камзола, точно тоже отхлебнул отравы и ему не хватало воздуха. Затем монарший взгляд снова уткнулся в темно-маслянистую поверхность вина в нетронутом кубке.
Магов. Всех, кто хоть что-то смыслит в подобных вещах, бесцветно проронил король.
Глава 5. Пустота
Вокруг стоял гул голосов, но Кинн их не слышал точнее, не различал ни слов, ни отдельных голосов, все просто сливалось в ушах во что-то вроде шума прибоя. Киру повели прочь, народ столпился вокруг, плотно обступив лежащие на каменных плитах тела, и, очевидно, никто так и не мог полностью уместить в разуме своем произошедшее только что у всех на глазах.
Нэйт-Ардэйх живо растолкал всех, бухнулся с ходу на колени, никого не слушая, перевернул на спину Старшего. Голова безвольно запрокинулась и в глаза разом бросились багровые следы на белом горле. Взгляд тут же метнулся против воли к кистям рук так и есть, налет крови темными полукружьями под короткими ногтями. Хрипло вздохнул, прижимая пальцы к виску лежащего но втайне ожидаемого биения пульса под кожей не ощутил. Внутри похолодело кажется, Кинн все еще не верил в произошедшее.
Эй Уаллэн, ты же не можешь так вот просто взять и умереть, правда? растерянно пробормотал Кинн, торопливо прижался ухом к груди брата но не услышал того, чего так ждал. Ничего. Ни отзвука, ни намека на биение сердца, пусть и слабое.
Тишина. Абсолютная.
Пустота.
И вот тут-то Кинну и показалось, что небо раскололось надвое.
Дышать разом стало тяжело настолько, точно это в его горло впились окровавленные пальцы он с усилием сглотнул, с усилием же потер ладонью лицо. Захотелось вцепиться зубами в ребро ладони или запястье, но все же сдержался. Протянул руку, смыкая застывшие почему-то чуть приоткрытыми веки побратима, потом очень медленно поднялся на ноги.
В груди горело нестерпимо темная горячая ненависть закипала в крови вместе с растущим осознанием бесповоротности произошедшего.
Найду. И отомщу, тихо произнес Кинн, на секунду случайно встретившись глазами с белым, как полотно, но отмеченным яркими, лихорадочными пятнами на скулах, Фиантэйном и поняв, что не сможет больше никогда посмотреть ни в чьи глаза из собственных родных, соклановцев, пока не оплатит открытый сегодня вечером счет. Открытый тем, по чьей воле в кубке Уаллэна Ардэйха оказалась отрава.
«Nipa úar thfhuil-siu lim-sa for talmain in tan not digél»
«Не будет кровь твоя холодна на земле, когда свершится моя месть»
Магов, велел Император. Всех, кто хоть что-то смыслит в подобных вещах.
Те не заставили себя ждать да они и без приказов уже спешили к месту событий, ведь придворные чародеи точно так же праздновали со всеми.
Лорд или помогайте, или позвольте попросить вас отойти и не мешать, Кинну дохнуло в ухо деликатным шепотом.
Я я помогу. Что нужно, говорите.
Лекари, алхимики, целители любой воин понимает, что от их искусства может зависеть жизнь. Смерть, даже уже случившаяся, получается, тоже не обходится без их слов и знаний по крайней мере такая.
На месте никто не сидел. Маги получили в свое распоряжение нетронутый кубок и все пустые, и те живо разделились на несколько групп одни занялись изучением яда и составлением картины самого отравления, остальные присоединились к стражникам как твердо высказался сам правитель, не стоит никого пока выпускать за пределы дворцового комплекса.
Стража прочесала дворец и окрестности буквально в мгновение ока но никаких следов, что могли бы навести на виновника происшествия, кроме мертвого парня-слуги, сжимающего в руке пустой серебряный кувшин, не обнаружила.
Кажется, он просто допил остатки вина из кувшина, поворошив небрежно ливрею на слуге, а так же осмотрев лицо и закатившиеся глаза того, сообщил капитан стражи. Лицо такое же иссиня-бледное и словно окостеневшее. И пальцы не разжать, добавил он, пытаясь вынуть тонкую ручку кувшина из скрюченной кисти незадачливого разносчика вин.
Обратите внимание, вмешался один из придворных алхимиков. Кувшин совсем небольшой. На пять ну самое большое шесть чаш. Что, если ему остатки вина посулили как награду за
Что?!? почти хором воскликнули остальные.
Погодите. Погодите. Никто из слуг не стал бы участвовать в этом деле, зная, что в кувшине отрава! засуетился доселе молчавший глава дворцовой кухни, старший повар. Я головой клянусь в абсолютной верности короне всех, кто со мной работает! Если надо повторю это хоть перед ликами Сокрытых! Никто из слуг не мог отравить сиятельных князей и покушаться на самого Императора ни за какие деньги! Нет таких денег и почестей в мире, как Зор силен, клянусь!
Да и не стал бы этот несчастный юноша тогда допивать, знай он про яд, предположивший пожал плечами. Посулили ему наградой за особенно обходительное служение Старшим кланов. Вот, вина редкого подлить вовремя, например. Я об этом. Выглядело бы совершенно благопристойно так ведь? Кто-то добыл редкого вина и пожелал порадовать правителя. О, совершенно прекрасный предлог, как мне кажется!