Я Робин. Как Робин Гуд. Он так произнес эту шутку, будто уже сто раз ее повторял, и я почувствовал к нему острейшую неприязнь.
Эй, Робин! Где сводка? Ты заснул там, что ли! грубо крикнул голос из главного зала.
Не кричи, я иду!
Робин умчался, а я легким тоном спросил у Молли:
Ты что, где-то его раньше встречала?
Нет, я бы это запомнила, пролепетала она.
Робин влетел обратно, и Молли умолкла, опять уставившись на него. Я почувствовал укол ревности. Посмотрев на Робина ее глазами, я понял, что парень вообще-то довольно привлекательный. Чистейшая, идеальная кожа, которая любой красавице сделает честь, тонкие черты лица, острая линия подбородка. Не ожидаешь увидеть у ирландца столь правильное лицо. Я вспомнил Флинна и совсем приуныл. Молли, похоже, нравились обаятельные и заметные красавцы. Я за такого, может, и сошел бы, но уж точно не сейчас.
Мы ищем того, кто собирает сведения об убийстве на ярмарочной площади, сурово сказал я.
Робин навострил уши, и у меня сердце сладко заныло от предвкушения его ответных слов: «У нас такого нет». Тогда мы сможем немедленно уйти и искать убийцу в другом месте.
А он вам зачем? спросил Робин, разом лишив меня надежды.
Хочу с ним поговорить, отрезал я. Но, если он существует, говорить буду только с ним. Не могли бы вы нас к нему проводить?
Так это я! прошептал Робин, чуть не ложась грудью на стойку, и с пугающим энтузиазмом спросил: Вы тоже интересуетесь убийством на земляничном празднике?
О нет, только не это!
Я сегодня сделал вид, что по заданию разношу письма, а сам на площадь, продолжал Робин. Наши хотели ограничиться краткой новостью, которую утром принесли мальчишки, дескать, погибла дочь барона, но я решил все выяснить. Столько деталей собрал: ее платье, шляпка, то, что она землянику покупала, а послушайте, что они написали! Он порылся в бумагах на стойке и вытащил одну. «Семнадцатого мая трагически погибла Элизабет, дочь барона Дигсби. Вероятная причина попытка ограбления». Как вам?
Довольно сухо, признал я.
Вот! В городе семью барона Дигсби не жалуют, так что вдаваться в детали никто не хотел, но, по-моему, это в корне неверный подход! Читатели жаждут знать о личной жизни таких, как барон, о, вот это было бы увлекательно!
Я против воли почувствовал укол интереса. А Робин тем временем вышел из-за стойки, и я злорадно оглядел его старые сапоги и потертый сюртук.
Раз вы интересуетесь этим делом, мы обречены на успех! После той вашей статьи я с вами хоть на край света. У вас чутье на сенсацию! Он энергично протянул мне руку. Робин ОБрайен.
«Робин» означает «малиновка», и в нем правда было что-то от птицы: живые, любопытные глаза, резкие движения, того и гляди запрыгает и запоет. Я кисло пожал ему руку, не снимая перчаток: это, конечно, неприлично, но моя холодная длань сразу выдала бы, кто я такой.
Джон Гленгалл. Граф.
«Так-то, оборванец. А ты кто такой?»
Молли Маллоун, прошелестела Молли все с тем же ошалелым видом и пожала протянутую ей руку.
А потом Робин ей подмигнул. Молли сглотнула и кивнула, как будто это подмигивание было каким-то условным знаком. Я заполыхал таким праведным негодованием, что у меня едва температура тела не поднялась. Кто знает, может, на их ирландском это подмигивание и кивок значит что-то вроде «Ты мне нравишься, и ты мне, давай-ка целоваться и гулять под ивами»! Возмутительно!
Напишу статью, и мои заслуги наконец-то признают, пробормотал Робин.
Увы, моего негодования никто не заметил. Робин и Молли продолжали друг к другу приглядываться.
Знаете, где живет барон? громко спросил я.
Конечно, знаю! Только нас туда не пустят.
Объясните нам, как пройти, и не смеем больше вас задерживать. Уверен, вы очень заняты.
Ну уж нет, такой шанс я не упущу! Робин подошел к распахнутым дверям в зал и крикнул: Сэм, мне надо отойти! По срочному делу!
Опять в журналиста играешь? Письма сортируй, свирепо ответил усатый мужчина, сидевший за безобразно захламленным столом. Не забывай, кто тут на побегушках.
Робин сложил ладони в знак мольбы.
Сэм, прошу. Письма не убегут, а наша газета прославится. Мы продадим не пять, а десять тысяч копий!
Если выпад будет слишком резким, я тебя уволю, с мрачным торжеством сказал усатый Сэм. И если получится слишком беззубо, тоже: ради этого не стоило работу прогуливать. Помяни мое слово, еще один проступок и ты тут не работаешь.
Робин дерзко пожал плечами и с независимым видом пошел к двери.
Особняк барона недалеко. Он оглядел меня. Одеты вы траурно, так что с таким, как вы, нас могут и впустить. Идемте, Джон и Молли. Я на вас рассчитываю.
Я тяжело вздохнул. На меня в жизни еще не рассчитывало столько народу разом.
Глава 3
Обычные подозреваемые
От поездки в экипаже Робин отказался.
Оставьте его тут, за ним приглядят. К нам кто только не приезжает!
По ближайшей улочке мы начали подниматься вверх по холму прямо к нависающему над городом замку. Я еще ни разу не подходил к нему так близко и только сейчас заметил хаотичную смесь архитектурных стилей: из-за крепких стен выглядывали и средневековая башня, и готический собор, и совсем новенькая георгианская капелла.
Эта часть города понравилась мне больше, чем все прочие, которые я видел: ряд чистых, аккуратных особняков напоминал родной Лондон. Похоже, то же самое как раз не нравилось Молли и Робину. Они озирались с неприязнью, причина которой была ясна, так что расспрашивать я не стал. Заведут в ответ волынку про то, как британцы захватили их землю и понастроили особняков в своем стиле вместо унылейших ирландских домов из грубого камня.
Давно работаете в газете? громко спросил я у Робина.
Мне надоело слушать, как эти двое перешептываются с такими лицами, будто обсуждают самую увлекательную тему в мире.
Три года, ответил Робин, явно недовольный тем, что я прервал его секретную беседу с Молли. Но меня недолюбливают, так что по службе я не очень-то продвинулся. В газете принято со всеми дружить, ходить в паб, на собачьи бега, а я в компанию не вписываюсь. Ну да сегодня у меня есть шанс сделать хороший материал про то, как живется злодею-барону!
Что он такого натворил? поинтересовалась Молли, не отводя глаз от Робина.
Предал родину, пафосно ответил Робин.
Особняк, перед которым мы остановились, показался мне очаровательным. За элегантной оградой новенькое здание, построенное лет тридцать назад, не больше, вокруг него опрятный сад. Ужасно, что девушка в белой шляпке больше сюда не вернется. Солнце сияло так тепло и приветливо замечательный день, чтобы быть живым.
Я позвонил в колокольчик у ворот, продолжая разглядывать дом. Мне представлялось, что в жилище, юная хозяйка которого трагически погибла всего часов пять назад, будет куда более шумно: полиция, экипажи родичей, приехавших выразить соболезнования, карета врача для убитой горем семьи. Но вокруг царила тишина. Может быть, хозяева в отъезде?
Тут дверь открылась, и на порог вышел молодой слуга. Ливрея на нем была пышная, а вот с чертами лица не повезло: большие уши, широко расставленные глаза. Некрасивый, как тролль. Слуга обвел нас ничего не выражающим взглядом, сделал шаг обратно в дом и закрыл дверь. Я задохнулся от возмущения. Какая наглость! Видимо, хозяев и правда нет дома, раз слуги так распустились.
Я снова позвонил в колокольчик. Слуга снова выглянул. Нас разделяли ярдов тридцать ухоженного сада, но я надеялся, он разглядит, что я одет как джентльмен. Слуга заколебался, но все же пошел к воротам. Ну неужели!
Добрый день, начал я и осекся: нет, в этом доме он вовсе не добрый. Барон дома?
Дома, с подозрением ответил слуга, остановившись посреди дорожки. Но никого не примет.
Он уже знает, что случилось? осторожно спросил я.