Крот. Пожалуй, рассказанная вами история проясняет вопрос о вашей специфической деятельной любви к культуре, но почему все-таки изначально вы занялись бизнесом-то?
Томский. А какой выбор у человека действия? Осваивать какую-то полезную профессию я никогда не хотел: не хотел я быть ни врачом, ни инженером, ни адвокатом (если допустить, что бывают полезные адвокаты). Очевидно, польза как критерий деятельности всегда был мне чужд, опять-таки, почему это так, стало ясно позднее, но об этом мы еще поговорим. Работать в сфере культуры? Но в культуре я видел себя только писателем, но, слава небу, у меня хватало понимания, что никогда мне писателем не быть. Что еще остается: спорт, политика, экономика. Политикам я как-то с детства не доверял, спортом особенно сильно никогда не интересовался, вот и ушел в бизнес. Методом исключения, то есть, бизнес выбрал, хотя сейчас мне кажется, что в этом и некий высший промысел просматривается. А тогда, строго говоря, и не выбирал я ничего, а просто занялся бизнесом и всё. Поначалу даже интересно было: растущие на счете цифорки, конвертирующиеся в различные блага; отдых во всяческих каннах и монаках; пресловутая, столь необходимая всякому богатому человеку яхта и ту я купил, и даже был доволен. «Замечательная вещь деньги», не раз говорил я себе. Отчасти я так думаю и теперь, хотя теперь деньги для меня означают и совсем не то, что раньше. Но вот странность чем больше у меня было денег, тем меньше я видел смысла в их дальнейшем зарабатывании. А после того, как я заработал миллиард, жизнь, растрачиваемая на изучение котировок, показалась мне жизнью, проходящей зря, а деньги, расшвыриваемые на покупку яхт, показались мне деньгами, выбрасываемыми на воздух. И все-таки я продолжал увеличивать свое состояние, отчасти по инерции, но отчасти и, верю, ведомый высшей интуицией. Увеличивал, пока не дошел до 10 миллиардов, но потом остановился и задумался. Я уже не очень понимал, зачем мне нужен и миллиард, но 10 миллиардов! 10 яхт купить? Сто? Полная бессмыслица.
Крот. Как и всё в нашей жизни.
Томский. Вовсе не всё.
Крот. Всё. Люди могут придумывать смысл, одурманивая себя, но как такового смысла ни в чем нет.
Томский. Если словосочетание «ни в чем» заменить словосочетанием «в бизнес-активности», то я с вами соглашусь. В занятии бизнесом нет смысла. Вы, конечно, помните ту программу, когда я вдруг ни с того ни с сего засмеялся в прямом эфире.
Крот. Как же не помнить? из вашего смеха сделали ролик, ставший на какое-то время хитом ютуба. Этот ролик и сейчас нередко припоминают когда хотят поставить под сомнение вашу адекватность.
Томский. Забавно, что мое сумасшествие пытаются иллюстрировать, припоминая первый подлинно разумный день в моей жизни. Нас тогда в программе было двое бизнесменов, и мы вдохновенно рассуждали о своих бизнесах. Я не хочу и вспоминать о том, чем я тогда занимался, а мой бизнес-собрат продавал пиццу. И вот я сижу, слушаю его, слушаю, как он с важным видом говорит о росте своей компании, о том, как он выходит на новые рынки, о том, как добивается лучшего сервиса для потребителя и прочих вещах в этом роде слушаю я его, значит, а в голове у меня одна мысль крутится: «Да ведь он всего лишь продает пиццу». Продает пиццу всего-то лишь! Сидит человек и с важным видом рассуждает о том, как он продает пиццу. И так мне стало смешно его слушать, что я прямо там и рассмеялся. Все эти бизнес-истории возможно слушать всерьез, лишь имея в виду внешний антураж: прибыль, положение в обществе, рейтинги в журнале «Форбс» и прочее, а как дойдешь до сути чем люди занимаются так смеяться хочется. Вот я и рассмеялся, не только над своим собратом, но и над собой, разумеется, тоже; я-то был ничем не лучше его, я тоже продавал свою «пиццу» с таким видом, как будто делаю невесть что. Собственно, поиск утопии и означал для меня поиск альтернативы моему тогдашнему бессмысленно-роскошному, бесцельно-деятельному бизнес-существованию. И я нашел альтернативу и понял, что имевшихся у меня, казалось бы, бессмысленно-избыточных денег как раз должно хватить для реализации моей мечты. «Замечательная все-таки вещь деньги!» в последний раз сказал я себе, осознав их как средство, с помощью которого я мог превратить утопию в реальность. Я и приступил к превращению. Я мечтал о поддержке Культуры? Что же я стал создавать ГКП. А Культура это не пицца!
Крот. Та же самая пицца, то есть другая, но все равно Пища духовная на смену пище телесной, а по сути та же одурманивающая человека пелена, пытающаяся скрыть притаившуюся за ней бессмыслицу.
Томский. Нет, извините, духовная пища настолько отлична от телесной, что аналогии неуместны.
Крот. Не буду спорить ведь это тоже бессмысленно. Итак, вы заработали свои 10 миллиардов (наконец-то цифра озвучена! эфир прошел не зря) и приступили непосредственно к созданию сообщества
14. Издательство-утопия
Томский. Да, поначалу моя деятельность в основном сводилась к поиску интересных авторов для свеже-созданного издательства, художественная литература всегда была для меня в приоритете. Так что именно с «ГКП-книги» я и начал.
Крот. Тут у меня сразу же возникает вопрос: чем издательство «ГКП-книга» принципиально отличается от любого другого издательства? Мало разве издательств кругом? Вы говорите о каком-то принципиально новом типе организации культурной жизни, а я вижу, что к массе существующих издательств добавилось еще одно вот и все.
Томский. Хороший вопрос. Но, во-первых, как вы думаете все издательства похожи друг на друга, или одни издательства работают с авторами лучше, а другие хуже?
Крот. Конечно, одни издательства могут быть предпочтительнее других.
Томский. Значит, моей первой задачей и было: создать не просто издательство, но издательство-мечту. Я хотел, чтобы автор не относился к своему издательству просто как к издательству
Крот. Но издательство должно было стать для него домом.
Томский. Вы, вижу, не хуже меня формулируете.
Крот. Но это же такая избитая фраза! «Пусть наше издательство станет родным домом для автора!» Похоже на самый дешевый слоган из рекламы.
Томский. А почему это так?
Крот. Потому что это бред.
Томский. То есть дешевизна и бредовость состоит в том, что рекламный посыл никак не соответствует реальности?
Крот. Очевидно.
Томский. А если бы соответствовал?
Крот. То есть как?
Томский. Ну, если бы издательство реально стало родным домом для автора?
Крот. Не представляю себе, как это может быть.
Томский. А вы заходите к нам и посмотрите. Наверное, «дом родной» это все же перебор, но создать определенную «домашнюю» атмосферу вполне в человеческих силах. Например, я, как глава всего нашего дома, так вот, я всегда готов выйти на связь с автором. С любым автором (независимо от степени его успешности) и в любое время. Звоните и отвечено будет вам. Заходите и приняты будете. Это неотъемлемая часть моей деятельности быть максимально доступным для любого члена сообщества (или «сообщника», как мы предпочитаем называть друг друга). И это очень важно.
Крот. Допустим. Допустим, «ГКП-книга» это хорошее издательство, и даже очень хорошее. Но разве и самое хорошее издательство может претендовать на то, чтобы называться воплощенной утопией? Издательство остается издательством.
Томский. Этот ваш вопрос еще лучше. Но я задам контрвопрос: в чем цель издательского бизнеса?
Крот. Получить прибыль посредством продажи книг.
Томский. Верно. А в чем цель ГКП-книги?
Крот. Это вам лучше знать.
Томский. Лучше. Но вы и сами могли бы догадаться, что для меня не существует такой цели как получение прибыли. ГКП вообще ни в одном своем измерении не является бизнесом. А это опять-таки многое меняет и как раз-таки в утопическом плане. Издательство, не заинтересованное в прибыли чем не утопия?