Моя жена, узнав о том, что на мне повис внушительный долг перед банком, закричала:
Я давно подозревала, что ты полный лопух! Тебя развели как последнего придурка! она заплакала, повалившись на диван.
Я пытался ее успокоить, но близко не подходил:
Никто не виноват, что так получилось Все образуется.
Образуется?! воскликнула она и швырнула в меня босоножкой на платформе; я увернулся, танкетка угодила в дверь. Ничего уже не образуется! Не хочу тебя больше видеть! Убирайся!
Выйдя из подъезда, я остановился у мусорного контейнера. В нем копошились два дворовых кота черный и рыжий. Оба были тощие, злые, противно так мяукали. Заметив меня, они выпрыгнули из мусорки и метнулись в разные стороны. Я ничем не отличаюсь от этих котов, подумал я тогда. Они хотят одного: выжить, набить себе брюхо. Так же и я. Удержаться на плаву, быть таким как все. Жратва, деньги вот все что мне нужно. Отличаются только размеры помоек: у кого-то она чуть больше, у кого-то чуть меньше. И выхода нет.
Мне стало тоскливо и тошно. Я посмотрел на часы, было половина шестого вечера, и решительно направился в универсам через дорогу. В универсаме было душно, играла назойливая музыка. Я завернул в хозяйственный отдел.
Есть ли у Вас бельевая веревка? спросил я у продавщицы.
Блеклая светловолосая девушка, не отрываясь от калькулятора, кивнула.
Она крепкая? поинтересовался я, нависая над прилавком.
Девушка замерла на секунду, покосилась на меня и опять кивнула.
Больше спрашивать было не о чем. Надо было решаться. Но я медлил, переминался с ноги на ногу, скользя взглядом по отверткам, выключателям, розеткам, лампочкам
Мужчина, через пять минут я закрываюсь на учет, нетерпеливо произнесла продавщица.
Пожалуй, я лучше в другой раз загляну, сказал я, отрываясь от прилавка.
Вам видней, девушка пожала плечами, склонилась над кассой, в которой что-то щелкнуло, захрустело, и толчками полезла чековая лента, сворачиваясь в рулон.
«Неужели мне больше нечего желать? думал я, бредя к выходу. Неужели все кончено?» И вдруг, увидев в газетном киоске бульварное чтиво, я вспомнил о своей мечте. Мечте, которая не давала мне покоя долгие годы. Я схватил газету «Из первых рук», нашел рубрику «Сдаю», зажмурился и ткнул наугад пальцем.
4
Уверен, если бы я задался целью отыскать именно такую квартиру, никогда б не нашел Дом был старый, кирпичный, располагался в самом центре города. Я долго ходил по квартире, из комнаты в комнату, пытаясь понять: в чем подвох? Почему хозяйка почти за даром сдает свои хоромы? Из окна гостиной можно было увидеть алые плакаты цирка, а за шторками на кухне прятался куб Сбербанка.
Вам, Елизавета Дмитриевна, наверное, очень деньги нужны? осторожно предположил я, глядя на полную пожилую женщину: белесое морщинистое лицо, мешковатое платье-туника.
Что Вам еще показать? хозяйка нахмурилась и резко задернула шторку на окне.
Из конторы я уволился. А жене сказал, что уезжаю в командировку.
И надолго? тихо спросила она, скрестив руки на груди и наблюдая, как я торопливо набиваю дорожную холщовую сумку вещами.
Тебе-то что? не глядя на жену, бросил я.
Все-таки она, покраснев, запнулась и убежала на кухню.
Я ушел! крикнул с порога, и мне в ответ прозвенела то ли тарелка, то ли чашка, разбившись о стену.
И вот я брожу по своей новой берлоге, пытаясь привыкнуть к обстановке и сдружиться с тенями, запахами, звуками В коридоре, напротив друг друга, висят два зеркала. То, что поменьше овальное, очень старое. Узор на рамке этого зеркала представляет собой сплетение темно-коричневых цветов и веточек. Другое прямоугольное, большое разметалось на задней стенке шкафа, к зеркалу крепятся полочки, на которых лежат расчески, ручки, заколки, старые квитанции. Я стал всматриваться в эту зеркальную стену в глубине шкафа и увидел там бесконечное количество овальных зеркал; они подобно бусинам нанизывались друг на друга. Я попытался разглядеть самое последнее, крайнее отражение, или то отражение, которое обманчиво я посчитал за таковое. Это было то же самое, как смотреть в бездонную пропасть. У меня закружилась голова, я отступил от зеркала. По спине пробежал холодок, я вдруг понял, о чем будет мой роман.
Все просто Писатель пишет роман о писателе, который в свою очередь тоже пытается написать роман о писателе и так далее, до бесконечности. Дело оставалось за малым: найти стоящую историю, представить, что произошло с этим писателем. Но ничего интересного вспомнить я не мог, сочинить тем более.
Я сидел на кухне и растерянно смотрел на белый лист, расстилавшийся передо мной. Но на нем ничего не разглядеть. Событийная канва романа ускользала, тонула в белой мгле.
К тому же что-то все время мешало сосредоточиться, угнетало. Я чувствовал себя несчастным аллергиком, который не в силах понять, что именно в окружающей обстановке вызывает у него мучительный зуд и асфиксию. Или вспомним про мелкий камешек, застрявший в ботинке; в дневной спешке этот камешек даже не заметишь, а когда придешь домой и снимешь ботинок, то увидишь, что в кровь разодрал ступню Так что же меня так раздражало: клетчатая клеенка на столе, куб Сбербанка за окном, гудение холодильника, уличная сутолока, запах квашеной капусты?
Был этот шум не то, чтобы очень громким, но настолько назойливым и липким, что к нему поневоле начнешь прислушиваться. Своими особыми обертонами он больше смахивал на голос человека, чем на шум унитазного бачка, пропускавшего воду. Словно кто-то пьяный вдрызг закрылся в туалете и разговаривал сам с собою Такое странное впечатление, наверное, создается из-за своеобразной акустики в туалете. Там очень высокие потолки, ржавые трубы тянутся вверх, в сумрак и пропадают в черном провале, занавешенном паутиной.
Пытался не замечать бормотание У, так я окрестил забулдыгу-невидимку, застрявшего в туалете. Но это было уже невозможно. «У-у-у», подвывали за спиной. Голодный, рокочущий голос подкрадывался, наваливался на меня и душил. Не выдержав, я выскочил из квартиры, чтобы успокоиться.
5
Я шел в одно одичалое кафе, которое пряталось в тихом сквере между Драмтеатром и автобусной остановкой. По дороге я продолжал ломать голову над романом, пытаясь выудить из нее хоть какой-нибудь мало-мальски путный сюжет, хоть что-то придумать. Но все было тщетно К тому же гулкий голос Он крался за мной следом. Глухо рычал. Конечно, это шумела улица у меня за спиной. Но мне казалось, что это был именно У.
Когда я открывал тугую пластиковую дверь в кафе, этот голос оглушил, У бросился на меня и вот-вот растопчет. Я машинально оглянулся, втянув голову в плечи И в этот самый момент сталкиваюсь с Настей.
Ей было около 25. Она работала в этом кафе. Когда ее светло-серые глаза останавливались на мне, я чувствовал себя пралине, которое облили вишневым сиропом Считая деньги, она смешно морщила лоб и как ребенок, шевелила пухлыми губами; а потом, кивнув головой (как бы приободряя саму себя) отдавала сдачу, и тогда ее пальцы скользили по моей ладони. Обычно она была одета в светло-голубой халатик Но в тот вечер была не ее смена. Настя просто зашла навестить подругу и купить мороженое И тут я налетаю на нее
Стаканчик с мороженым падает под стол.
Вечно я куда-нибудь вляпаюсь! в сердцах говорит Настя, тщетно пытаясь салфеткой вытереть розовое пятнышко на черной полупрозрачной блузке.
Сегодня вы вляпались в меня я комкаю в руках салфетки, порываясь помочь Насте. Она отталкивает мою руку, исподлобья смотрит на меня, укоризненно качая головой, и вдруг улыбается.
В знак примирения я заказал мороженое. Больше всего ей нравилось шоколадное. Объевшись мороженым, мы решили покинуть отшельника «Роббинса» и переметнуться в другое кафе допустим, выпить вина.