Не понимаю, почему ты избрал его исповедником. Меня тебе мало?
– Не со всеми проблемами обратишься к женщине. Тебе этого не понять.
– Раньше понимала.
И тут она на него жутко разозлилась. Она все еще не верила Олегу, конечно, не верила. Но совпадение налицо – не успела прийти домой, а он уже избегает с ней встреч. Наверно, она бы вела себя иначе, не будь все у них так хорошо установлено, утрясено, согласовано. Словно плыли по течению. И первый же камень мог пустить эту лодочку ко дну. Никакого иммунитета против неожиданностей.
– Ты придешь меня проводить? – спросил Иван.
– Еще чего не хватало!
Она бросила трубку. Он позвонил снова, она сказала, не дожидаясь, пока он откроет рот: «Я спать хочу», и снова повесила. Все. Вот и ссора. Что там Олег бормотал о другой девушке? Чепуха какая-то. У кого угодно, только не у Ивана. Как будто Иван был застрахован. Два метра росту да метр в плечах – и застрахован?!
А потом на следующий же день – лавины всегда срываются неожиданно и потом ревут, несутся, набирая скорость, пока не погребут под собой жалкую деревушку со спящими жителями, – Олег передал ей письмо от Ивана.
– Он попросил меня заехать к нему перед отъездом и отдал вот это. Я не распечатывал.
– Еще чего не хватало, – сказала Лера и выхватила конверт.
В нем наверняка три страницы раскаяний, плохое стихотворение о том, что Ване не спится, и надежды на лучшее будущее. Ведь бывали же ссоры. И всегда кончались вот так. И что еще за манера доверять свои чувства машинке? Иван считал, что этим проявляет уважение к адресатам, которым не приходится расшифровывать его каракули. Джульетта померла бы на месте, получив машинописное послание от своего Ромео.
Лера отошла в сторону и разорвала конверт. Она не собиралась сразу читать это письмо. Тем более что Олег ошивался по соседству. Но уж очень зла она была на Ивана, и его раскаяние требовалось для внутреннего успокоения.
«Лерка, дорогая!
Я хотел тебе все сказать по телефону, но не решился. Я тебя давно знаю и люблю, ты мне ближе и дороже сестры. И то, что случилось между мной и Верой – ты ее не знаешь, и это не важно, – наверное, объясняется страстью, которая нас охватила…»
Это шло на целую страницу, и у Леры не затуманивались глаза, не падало сердце, она читала это письмо спокойно, словно оно не имело к ней никакого отношения. Ах, у них будет ребенок! Это очень трогательно. Надо будет обязательно послать им на свадьбу подарочек… И эти идиотские слова в конце – типичные для современного мужчины:
«Я не уверен, что смогу совладать с собой. Я сделаю все, чтобы расстаться с Верой. Клянусь тебе, все! Я вернусь к тебе. Как только я приеду из Ленинграда, я позвоню. Если бы ты поняла и простила меня…»
Ах, подлец!
Господи, как трудно было потом, когда, опомнившись, раскаявшись, Иван штурмовал ее, словно крепость Баязет, слал письма, звонил, подсылал друзей, ждал под окнами! Пришлось обо всем рассказать маме, мама – каменная глухая стена. Она принимала удары стенобитных орудий…
Лера поймала себя на том, что думает о прошлом слишком легкомысленно. Какие там стенобитные орудия… Удивительно, что она защитила диплом. Все люди собственники, женщины – вдвойне.
Она вдруг сообразила, что оркестр играет уже совсем иной танец и она скачет отдельно от Махонькова, который плавно поводит ручками и делает ногами дрыгающие движения, как насмотрелся в своем Сенегале.