– Гот-офф ли я еще к женитьбе на ней, или порох в моих закромах, – и так:
– Давно кончился?
И как обычно ей шел уже не восемнадцатый годок, как тому, кого намедни грохнули, – а всегда один и тот же:
– Двадцать один.
В принципе – это много, ибо трудно для такой старухи придумать хоть что-нибудь новенькое, – мысль:
– Всё уже перепробовала, дура, до меня, – не покидает до тех пор, пока не уедет в стройотряд то ли поварихой, то ли только для трахтенберга с начальником этого оперотряда.
И вот так – под видом того-сего платят бабло местным не только потенциальным – как мечтал я сначала, что они и здесь бывает залетают, – но плодят их специально, – ибо:
– Да, сэр?
– Так делать всё равно больше нечего.
И более того:
– Вообще всем!
Почему мы и думаем обычно, что проституции у нас нет, ибо и ходят они не по одиночке, не парочками, как на Бродвее, и даже не толпами, – а:
– Почти батальонами, которые только и просят:
– Огня, огня, – забыв о своей бумажности, ибо сколько можно кобениться, если уже двадцать один год.
Как Че-Ну уже в семнадцать-восемнадцать поняла, позвав меня быть ее руководителем в этом деле трахтенберга:
– Ты можешь.
Впопыхах растерялся, говорю:
– Не то, что не могу совсем, но боюсь еще больше прежнего.
– Небось, небось, а-на тебя не съест, как бабушка Красную Шапочку, – посоветовала А-Ва, надеясь – уверен – не всегда, может быть, не иногда, конечно, но более-менее часто:
– К ней присоединяться.
Поэтому всегда и надо думать, глядя на ее вагон:
– Какова, леди, ваша маленькая тележка?
И вот эта А-Ва весила не только в килограммах, но и в пудах – немало. Уверен, в будущем придется придумать ей такую маленькую тележку, чтобы по одному мановению моей палочки подъезжала прямо:
– Сразу на этой тележке, – а уж лицом к лесу, или передом к заду, – думаю, зависит только от настроения, как у Райана:
– Умирать не буду, так как Том Хэнкс уже согласился.
Спрашивать:
– На что? – бесполезно, но то, что дети теперь у него будут и от другой тоже – только успевайте в блокнот военно-полевой сумки заносить их – вот именно навсегда:
– Без отчества, – не потому что бездомные, – а:
– Это уже и есть американцы, только сами себе подобные, – как, действительно, кто-то трахал, а по Стивену Кингу только, как волк Кого Его, чтобы так – тоже – кусался, что и Мишель Пфайффер согласилась:
– Перед такой проституткой и ей не грешно сдаться.
Ничего не поделать: волки – знаете ли – любят не только кусаться, не только есть бабушек, но и всё человеческое им уже давно не в негативном цвете доставляется.
– Ей тоже? – На-Ви, как всегда не уже готовая раздеться, а уже снизу и почти до самого верха и так:
– Безо всего?
– Разумеется.
– Как успевает! – вот что удивительно.
– Да, я тоже удивляюсь, как она удосуживается играть роль председателя той сан-комиссии, которая непонятно мне, чьи поступки разбирает на своих комиссиях.
– Человек без комиссии – уже настолько выпадает не только из контекста, но и из текста – до Библии нам далеко – из текста учебного процесса, пожалуй, в самый раз.
– И ты решил тут же написать письмо Мишель Прайффер, что, мол, так и так – я есмь герой одной из союзных армий – выходи замуж, пока не поздно.
К счастью, оказалась неподалеку с концертами, в которых участвовал и ими же руководил Джеки Ники, как глава одного из издательств иё папы, – тоже, разумеется с титулом не ниже графа, хотя и не как многие мои герои, – всегда:
– Монте-Кристо.
– Женился?
– Нет.
– Почему?
– Только завтра намечена эта далеко не традиционная свадьба.
– А?
– Она любит секс напополам с поркой, а я их всегда разделяю, – как быть, не знаешь?
– Я тоже ума не приложу.
И решил, как обычно.
– Соединить огонь и пламень – На-Ви с Че-Ну?
– Есс!
– О-Клю?
– Будет водить меня в баню по средам.
– В пятницу?
– А-Ва.
– Одна-одинешенька?
– Она одна, как две-три с половиной На-Ви.
– И так – следовательно – намахаешься?
– Не князья и графы, – ибо:
– И так и эдак всё равно ни хрена не поймем?
– Вы не согласны.
На следующий день решили не стрелять – немцы:
– Тоже, – а:
– Почему? – пока не понял.
Бросил им через пропасть бутыль браги – успели опомниться:
– Поймали?! – ухнула некоторым ужасом На-Ви, добавив:
– Тебя могут принять за их резидента.
– Могут, но некому, – ответил смело, – ибо, – пояснил:
– Здесь пока что командую только я.
– Вот ты сам нечаянно мяукнул – пролай-ала она, – а это значит, что ты можешь даже сам не знать точно.
– Работаю ли на немцев?
– Ну, не на местных же леших?
– Почему?
– Ты их видел?
– Пока не уверен.
– Немцев видел однозначно, так как это слышали все.
– Я мог принять правду за сон, а его – в его без-очередности – наоборот.
Тем не менее, постепенно понял, что – они думают – командую здесь не я, так как ни разу не видели меня в форме генерал-полковника, о коем своем звании пару-тройку раз орал в местном пивбаре:
– Их бин переплюну Канариса!
– В разведке или контрразведке? – одна их прохиндиад.
– Да, – ответил, – я не такой мастер, как он искать шпионов, но их диспозицию уже понял.
– Ась?
– Понял, понял, понял, – поправился.
И тогда поверили. Поэтому:
– Чего вам еще надо, хороняки?
Тем не менее утром все начали думать, что в случае нашей неудачи винить больше некого, кроме меня.
Решил:
– Плюнуть, и потом вместе с одной чистильщицей картошки сходить:
– И взять языка? – кажется совсем не испугалась она.
Можно сказать:
– Дура дурой, меня обожает, но – видимо и скорее всего – ни хрена вообще не понимает, кроме пения на столе в пивном баре на Рязанке, и – вот теперь придется вертеться:
– Научиться ее трахать, как минимум, не как-нибудь, – а:
– Более-менее, похоже? – Чу-Ну была тут, так как разрешала мне всё, кроме трахтенберга без ее всегда первой очереди.
С другой стороны, москвичка должна по логике иметь хоть какое-то преимущество перед остальными.
– Нави, – нарочно сказал, – хочет отстоять у тебя это право, – преувеличил, ибо На-Ви требовала не более, чем:
– Приоритета своей миловидной красоте, а Че-Ну – наоборот – возражала:
– Такого, как у меня сочетания узкой талии и очень – по сравнению даже не с ней, а вообще со всеми остальными – высокопосаженной жопой – не имеется.
И специально сразу не добавляла, – если не считать:
– Елены Прекрасной, которую трахал не только Парис, не только Менелай, но и все остальные греки только по этой причине пошли на войну:
– Ваш день ее трахнуть обязательно когда-нибудь наступит, – тоже?
– Без тоже, – а просто, это надо иметь в виду.
Потряс головой:
– Неужели я работаю на одного из этих тварей Канариса или Бормана? – почти ужаснулся, ибо до конца так и не поверил.
Следовательно, обманывать немцев – не так уж рентабельно, они могут узнать во мне своего, но желание понимать, что:
– Уже перешедшего на Эту сторону моста полу-сапиенса, – очень охладит их пыл к мирным переговорам.
Поставил на конкурс именно эту задачу:
– Кто даст больше за право грохнуть хоть одного из них?! – и рявкнул это именно по громче, с восклицательным знаком.
Вы – нет, не многие, – но некоторые засветились. Премию же – не успел придумать, поэтому заткнулся.
– Мы сами решим, что нам надо, – просветились-прослезились даже зачем-то.
***
Невероятно, но удалось решить одно из фундаментальных противоречий биологи, что оно даже было в учебнике, как пример именно:
– Не решаемости.
Удивительно легко удалось выйти на само решение, на объяснение его – имеется в виду – на фундаментальном уровне, но причина:
– Зачем это делается, – пока так и осталась неясна.
Зачем нужна такая, – а:
– Логичность устройства мира?
Объяснить самому себе? Могу, – остальным?
Только, как самому себе.
И удивительно:
– Всё решается по одному и тому же открытию А. С. Пушкина, записанному, – как:
– Воображаемый Разговор с Александром 1 и Когда Макферсон издал Стихотворения Оссиана.
Расшифровка Пушкина поконкретней, чем Код Войнича, – что:
– Истина находится под микроскопом, – ибо выделено главное:
– Только и именно Человек может ее узнать – как в кино:
– Прямо в лицо!
Здесь продолжают подчеркивать добавкой слова:
– Только, – а то, что ничего больше и нет – никто даже не вспомнил.
И вопрос: