Но как оказалось, я не один так думал. Тайсон все это время охранявший тень под грушевым деревом истомился от одиночества. Лежать десять минут в тени для молодого пса непосильная задача, поэтому, увидев меня, выходящим из сарая, им овладело безудержное веселье, которым ему необходимо было поделиться со мной. В моих руках он узрел лестницу, сверкавшую на солнце. Решив, что это новый вид игрушки, он залился радостным собачьим смехом и кинулся ко мне в объятия, но так как мои руки были уже заняты, он не придумал ничего лучше, как запрыгнуть мне на плечи, что он и сделал. От удара я с грохотом упал, уронив на себя тяжелую лестницу. В течение минуты шла отчаянная борьба между мной, лестницей и Тайсоном. Я пытался спихнуть с себя тяжелую лестницу, а Тайсон, у которого возникла мысль, что лестница вовсе не игрушка, а зверь, который набросился на меня, стал отчаянно с ней бороться. Он лег на нее всем телом, отчаянно гавкал и кусал металлические части лестницы, при этом задев пару раз и меня. Мальчишка, наблюдавший за происходящим, все это время хохотал, сползая от смеха по стене деревянного сарая.
Не знаю, смог ли я выбраться, если бы мне не помогли. Этот добрый гений отозвал собаку, отвалил с моей груди лестницу, которая как могильная плита лежала на мне, и подал руку, чтобы я мог подняться с земли. Этим добрым гением оказался теткин сын Борис. Он был одет в все белое, как денди, раздражал и подавлял своим авторитетом, хотя был младше меня на семь лет.
– Развлекаешься, – серьезно спросил он и одарил меня взглядом, каким, наверное, одаривает начальник своих подчиненных.
– Комплексный метод воспитания собак и детей, – сказал я, отряхивая брюки и мысленно удивляясь: с чего это то их высокомерие снизошли до помощи мне.
Борис оглянулся на своего племянника Дениса, взял меня за локоть и отвел за угол сарая. Там он попытался изобразить улыбку доброго родственника, но так, как он не умел этого делать, то оскалился, словно людоед после сорокадневного поста.
– Как поживаешь? – спросил он.
– Спасибо с утра было очень хорошо, потом с настроением и здоровьем стали происходить странные вещи.
– Хорошо, – на этом разговор на общие темы закончился, и Борис «завис», то есть
стал топтаться возле меня, не зная, как высказать свою проблему. Судя по его виду, проблема была серьезной.
Я не торопил его, раздумывая, сколько он протянет, прежде чем откроет цель своего интереса к моей персоне.
– С тобой в школе училась Евгения Колдунова, помнишь такую девушку? – наконец решился Борис.
Я состроил мину человека, который сидит на унитазе и при этом пытается решить сканворд.
– Колдунова? – произнес я по слогам и старательно зашевелил бровями. Словно это мне поможет покопаться в памяти. – Не помню.
Борис начал терять терпение.
– Ты сидел с ней рядом за одной партой в течение десяти лет, – напомнил он.
– Ах, так ее фамилия Колдунова? Я не знал или забыл, а может быть одно и то же.
– Ты ее давно видел?
– Откуда, а что это тебя так интересует?
– Мы должны были пожениться через две недели, но…
Двоюродный братец стал жевать губы.
– Неделю назад мы хотели пойти в театр, но у меня наметился корпоратив на фирме. Поэтому я сказал ей, что занят на работе и культ поход отменяется. Она сказала, что очень жаль, но вечер пропадать не должен, поэтому она пойдет с подругами в ресторан.
– Пока ничего криминального я не вижу.
– Дело в том, что ресторан, в котором проводился корпоратив, и ресторан, в который она пошла с подругами, был один и тоже.
– Иди ты!
– Я тебе говорю.
– И как ты это узнал?
– В ресторане, во время конкурса. Понимаешь, там был конкурс, нужно было с завязанными глазами стянуть подвязку с женской ноги…
– Было бы странно, если бы нога была мужской!
– Подожди, я выиграл, снимаю повязку с глаз, а Женя сидит за соседним столиком. Я хотел все объяснить: дескать, это шутка и все такое прочее, но она молча ушла, а после прислала мне эсэмэску, что, между нами, все кончено.
Я ничуть не удивился. Колдунова еще в школе была настолько правильной девочкой насколько красивой. А она была очень красива.
– Так, что ты от меня хочешь?
– Ты же ее знаешь хорошо, она тебя знает хорошо, объясни ей как мужчина женщине, она меня не послушает.
– С чего она меня будет слушать? Мы со школы не виделись!
– Потому что она не будет слушать меня.
– Железная логика. И что я ей скажу?
– Скажи что-нибудь, ты же умеешь, ты же писатель, ты знаешь, что сказать ей.
– Но для начала мне надо ее найти.
– Ее искать не нужно, она приедет сегодня вечером.
– Куда?! Сюда?! Что она забыла в этом сумасшедшем доме?
– Вечером на вечеринку приедет ее отчим, ее мать вышла вторично замуж.
– Вот как поздравляю!
– Оставь свои поздравления до вечера, у тебя есть целый день до приезда ее отчима, его и поздравишь. – Борис замолк на некоторое время, потом тихо сказал. – Я помогу получить тебе место в крупной редакции. У меня есть должник в издательстве. Лиза сказала, что у тебя с деньгами опять проблема. – Он наигранно рассмеялся и похлопал меня по плечу. – Люди богемы, вы всегда без денег! Старик не подведи меня. – И, не спросив, согласен ли я поговорить с его бывшей невестой, он отошел от меня с уверенностью, что успех ему обеспечен и свадьба состоится. Ошибка всех управленцев заключается в отсутствия зрения дальше собственных мыслей. Они считают, что, если за полсекунды они карандашом прочертили на карте путь из точки А в точку В, значит за столько же времени этот путь пройдёт путник.
Безусловно, обещание получить место в крупном издательстве очень меня заинтересовало, но я сомневался, что Женя Колдунова захочет меня слушать. И если честно, у меня не было никакого желания видеть эту милую, хотя слегка себе на уме девушку в объятиях хлыща даже пускай младше ее по возрасту.
Я вернулся к лестнице, нужно было покинуть небеса Купидона и возвратиться на бренную землю, где меня ждали тетка и жена. Тайсона Денис привязал, и псу осталось только прыгать возле колышка, досадуя на то, что его не взял в игру.
Я поднял лестницу с земли, и ко мне присоединилась тень.
– Мы по-прежнему напарники, – наверное, подражая герою компьютерной игры, на пониженных тонах прорычал Денис.
– К сожалению, – ответил я и зашагал, груженный лестницей, к теплице. Это была теткина гордость. Она периодически перестраивалась, и по масштабности это строение напоминало мне здание Большого театра. Однако размеры никак не отражались на качестве выращиваемых в ней овощей. Помидоры по размерам могли сравниться лишь с горохом.
Соседний дом, в который мне предстояло залезть, находился очень близко к теткиному участку. Меня это порадовало. Я рассчитывал, раздвинув лестницу, дотянуться ею до приоткрытого окна второго этажа соседского дома прямо с теткиного участка.
Процесс раздвигания лестницы был быстр, но, как, оказалось, весьма болезнен и опасен для моих пальцев.
Я, на свою беду, поверил заверениям Дениса, что он будет действовать очень тихо и аккуратно. Мальчишка схватил конец сложенной лестницы и что есть мочи побежал с ним в сторону. Колена лестницы завизжали под моими руками. Два пальца я успел спасти, остальные попали в цепкий капкан лестницы, которая, как волк, вгрызлась в мою плоть.
Я заорал, уронил лестницу и велел Денису убраться восвояси. Мальчишка надул губы, отошел в сторону, но уходить не стал. Я кое-как приставил лестницу к соседскому дому. Пальцы болели, через кожу проходили синие борозды. Я начал восхождение по лестнице. Пару раз она сделала вид, что вот-вот съедет, несколько раз грозила перевернуться подомной. С грехом пополам я дополз до окна, и тут видимо лестница решила не испытывать больше мое терпение и просто съехала вниз. Я успел зацепиться за подоконник и повис, болтая ногами. Мальчишка, что-то начал мне кричать. Он давал мне всякие глупые советы, которые говорят героям голливудских боевиков их бездарные напарники. Призвав на помощь все свои силы, я все же подтянулся на больных пальцах и перевалился через подоконник. Полминуты я лежал и отдыхал.