– Только не забудь сначала заправить постель, – напомнила она, – затем умыться, почистить зубы и поесть. А вот потом уже можешь заняться своими проблемами.
Что поделаешь, мама Шерифа была, как и все мамы мира, очень заботлива и строга. Но Шерифу сегодня было не до этих пустяков. Аппетит у него пропал, а заправлять постель он не любил никогда.
– Боюсь, ма, – озабоченно заявил он, – что с этим придётся обождать.
– Это ещё что за новости? – узкие брови сомкнулись на узкой переносице, не предвещая ничего хорошего.
– Я же сказал: у меня крупные неприятности.
– Ну и что? Причём тут завтрак? Еда ещё никому и никогда не вредила. Да и что можно сделать на голодный желудок?
– У меня проблема, ма, – ещё раз настойчиво повторил Шериф, – очень серьёзная. Придётся поработать мозгами, чтобы разрешить её. А для этого, как ты знаешь, нужны две вещи: одиночество и тишина.
Надо сказать, что ма весьма стойко переносила американский жаргон сына, но когда тот пытался ей противиться, теряла самообладание и начинала нервничать.
– Бог ты мой! – рассердилась она. – Он меня ещё и выпроваживает! У него, видите ли, проблема! Да если бы тебе мои заморочки, ты бы тогда давно с голоду помер со своими выкрутасами. Так что не выпендривайся, а немедленно заправляй кровать, умывайся и марш на кухню!
– Ну как ты не понимаешь, ма! – взмолился Шериф. – Ведь речь идёт о чести твоего сына. Какой может быть разговор о жрачке и прочей ерунде, когда надо мной повис Дамоклов меч?
– А я сказала: немедленно! – ма была непреклонна. – Иначе вообще никуда не пойдёшь!
По стальным ноткам в её голосе главный полицейский Окраины понял, ещё одно слово против, и домашний арест ему обеспечен. И тогда он решил пойти на хитрость. А уж в хитрости ему не было равных по всей Окраине. Ну… разве что кроме Чингачгука, Виннету и Мэра.
– О, кей, ма, – сдался он, – твои аргументы весомее моих.
– То-то же, – назидательно изрекла та, успокаиваясь.
– Готовь завтрак, через пять минут я буду на кухне.
– О, кей, сэр!
Иногда, в порыве чувств, ма была не прочь блеснуть знаниями иностранного языка.
Но только она вышла, как Шериф быстро натянул на себя старенький пиджачок, на левой стороне которого красовалась кокарда с военной фуражки – знак шерифа, нахлобучил на голову ковбойскую шляпу и, пряча на ходу в карман трубку, выскочил на улицу, где нос в нос столкнулся с Максом. Столкновение было настолько сильным, что оба оказались на земле.
– Чёрт возьми! – выразил мнение на счёт этого инцидента страж порядка, потирая ушибленное место.
– Сам, чёрт возьми! – резонно возразил Макс, держась за нос. Именно им он протаранил грудь великого сыщика. – Смотреть надо, куда летишь.
– Хорошо, бой, – примирительно сказал Шериф, понимая, что разборки сейчас ни к чему. Вот-вот ма должна была обнаружить его бегство, – будем считать это небольшой автомобильной катастрофой. О, кей?
– О, кей! – охотно согласился Макс и, поднявшись, стал отряхивать свои штаны.
Пытливый взор лучшего следователя Окраины тут же подметил, что штаны на нём те же, что были раньше.
– Неужели успел? – искренне удивился он.
– Ага, – радостно ответил рыжий и облегчённо вздохнул. – Как раз успел.
– А я думал, тебе хана… Ну а живот как?
– Нормально! – довольно расцвёл парнишка и хлопнул себя по пузу. – Мамка мне ещё лекарство какое-то дала. Так что, всё нормально.
– Молодец! – похвалил его Шериф. – Тогда беги и сообщи всем, чтобы собирались на Пустыре.
– Уже.
– Что, уже?
– Уже всем сказал. Поди, собрались уже.
– Да??
Макс до глубины души был рад, что поверг видавшего виды детектива в изумление своей расторопностью. А Шериф, находясь в состоянии прострации, долго пытался найти подходящие слова, чтобы хоть как-то высказать то, что он думает по этому поводу, но так и не смог, и только выдавил из себя:
– Одно слово – вездесущий.
– Ага! – гордо согласился Макс и счастливо улыбнулся на всю ширину конопатой физиономии.
– А ты сказал им про Лизку? – спросил Шериф, когда они уже подбегали к Пустырю.
– Ага!
– Болван! – не сдержался главный сыщик.
Это путало его планы, и он не мог не высказаться об этом. Но, увидев, что Макс собирается возразить, тут же спохватился:
– А в прочем, может это и к лучшему. Но ты представляешь себе, что там сейчас твориться?
Глава третья
На Пустыре действительно творилось что-то невероятное. Несмотря на то, что с момента обнаружения Лизки прошло каких-то полчаса, там собралось уже больше половины представителей детворы Окраины. Все что-то негодующе кричали друг другу, махали руками и больше напоминали разорённый улей, чем сход.
Лишь двое из этой галдящей компании не принимали участия в общем гомоне. Они молча сидели на толстом, обтёсанном временем бревне посреди Пустыря и с невозмутимым видом посасывали курительные трубки. У обоих на голове красовались расшитые бисером повязки, из-за которых торчало несколько перьев, выдранных из сорочьих и вороньих хвостов. Это были Виннету и Чингачгук. Два великих вождя двух великих племён: апачей и могикан. Их высокий сан не позволял им так открыто поддерживать негодование своих собратьев. Они должны были всегда и при любых обстоятельствах сохранять хладнокровие, присущее всем великим вождям.
– Вот видишь, что натворил твой длинный язык, бой, – Шериф лежал на вершине холма, у подножия которого простирался Пустырь. – Ставлю сто долларов против твоих пустых карманов, что сейчас эти вопли можно запросто услышать на другом конце Окраины.
– Да уж, – возразил Макс, обиженно шмыгнув носом, но спорить не стал.
– Н-да, натворил ты делов. Поди, успокой их сейчас. Ну да ладно, – Шериф снова приподнял голову над травой, – кажется, все собрались. В такую-то рань, господи… Постой, а что это я Воттута с Вонтамом не вижу, а? Ты у них был?
– Кончено, сэр. Они сказали, что занимаются и придут попозже.
– Занимаются?
– Ага.
– Интересно, чем это могут заниматься эти бездельники, а, Вездесущий?
– Не знаю, сэр.
– А ты разве не сказал им про Лизку?
– Не-а.
Шериф удивлённо уставился на Макса.
– Я просто не успел, сэр, – стал оправдываться тот, – честное слово. Я только хотел сказать им про неё, как они закрыли дверь. Воттут. Он сказал, что они занимаются, и закрыл. Ей-богу, не вру.
– Можешь не продолжать, парень, я тебе верю.
Шериф, не отрываясь, наблюдал за бурлящим сходом, потом тяжело вздохнул и, проронив: «Ну ладно, пошли», скатился с холма.
На Пустырь они пришли одновременно с мэром Окраины, который примчался на сход на служебном транспорте.
Мэр, не по возрасту упитанный, глупый мальчишка с вздорным характером, кстати, одноклассник Шерифа, стал мэром Окраины совсем не потому, что обладал большим умом и разбирался в политике, экономике и прочих тонкостях. Вовсе нет. Просто во время избирательной компании он проделал такой трюк, который другим претендентам, и не снился. На каждой встрече с избирателями он щедро угощал их шоколадными конфетами и газировкой, обещая им при этом, что в случае его избрания на пост мэра, они в течение года раз в месяц будут получать такие же подарки. Неудивительно, что на это клюнуло большинство. Надо сказать, обещание своё новый мэр сдержал. Регулярно раз в месяц, в день Выборов, каждый, не достигший четырнадцати лет, получал свою порцию. Правда, шоколад сменился ирисом и карамелью, а газировка – квасом и морсом, но никто и не подумал выражать недовольство тем, что его надули. Получать каждый месяц пять ирисок и стакан морса, да ещё на халяву, это граждане Окраины считали вполне достаточным. Поэтому мало кто вспоминал, что при прежнем мэре в посёлке было больше порядка, улицы блестели чистотой, а старики и пенсионеры не могли пожаловаться на отсутствие внимания со стороны подрастающего поколения.
Вот каким хитрым был новый мэр Окраины. Правда, потом выяснилось, что его победе помогла сильная поддержка его дяди, директора кондитерской фабрики, такого же глупого и вздорного, как и он, но умудрившегося не единожды раз избираться в городские депутаты. Дядя и сейчас гордо носил значок народного избранника. «Важен не ум, ребятки, а умное выражение», – любил поговаривать тот, попадая в среду детворы. Мэр Окраины тоже любил цитировать эту фразу. Но, как бы то ни было, мэром Окраины был Мэр, и вся власть в посёлке среди детворы принадлежала ему.