Ещё не отдышавшись от быстрого бега, Мэр вцепился в лацканы пиджака Шерифа и, дыша ему в нос ароматом копчёной колбасы, испуганно заорал:
– Чёрт возьми, Шериф, что здесь происходит? Революция?
Шериф недоуменно глянул на Макса. Уж этого кретина он должен был уведомить в первую очередь. Макс его понял.
– Я был у него, сэр, – с готовностью пояснил он, – но его не было дома. Я сказал его бабушке, чтобы она передала ему, что…
– Достаточно, бой…
– Так всё-таки я могу узнать, что всё это значит?
Мэр всё ещё был вне себя от ярости. Макс действительно не застал его дома. А бабушка то ли недослышала, то ли недопоняла, что наговорил ей этот рыжий бесёнок, и сообщила ему, что его срочно вызывают на какой-то Сход для разборок. На ум сразу пришли пара-тройка казусов, совершённых им. Но это, по его мнению, были мелочи, а тут разборки. Видно, он где-то крупно прокололся, и теперь ему хотят объявить импичмент. Неужто Шериф решился с ним потягаться и затеял переворот? Но какую он допустил оплошность? Когда?
Всю дорогу до Пустыря, трясясь на заднем сидении мопеда, он пытался вспомнить хотя бы один серьёзный проступок, который мог бы послужить поводом для импичмента. Бабка Дуська настучала, что ли? Неделю назад она попросила его помочь стаскать привезённый уголь в углярку. Он пообещал и забыл. Через три дня уголь бабке скидали соседские мужики. А может, это тёть Оля пожаловалась Шерифу на то, что тот нахамил ей, когда она попросила найти её корову, которая отвязалась и ушла куда-то со двора? И чего он тогда сорвался? Ведь мог же просто поручить это индейцам, а те нашли бы корову за пару минут. Но неужели из-за таких пустяков надо сразу объявлять импичмент?
Мэр разозлился. Подъезжая к Пустырю, он уже решил, что покажет Сходу Кузькину мать, чтобы впредь никому неповадно было устраивать ему какие-либо разборки. Но, увидев Пустырь, заполненный негодующий детворой, струхнул. По-настоящему испугался, словно его собирались поколотить. Вот это да! Похоже, ему пришла хана. И тут он заметил Шерифа, вместе с Максом приближающего к Пустырю с другой стороны холма. Ярость настолько охватила Мэра, что он, не раздумывая, бросился догонять своего соперника. Соперника во всём: и по учёбе и по жизни. Сейчас он покажет ему, кто здесь власть.
– Ну так! Я жду ответа!
– Успокойтесь, сэр, сейчас выясним, – спокойно ответил ему знаменитый сыщик.
Мэр требовал, чтобы к нему обращались на «вы» все без исключения, что немного коробило Шерифа, когда он, разговаривая с этим глупым выскочкой, вынужден был говорить «вы», как взрослому. Впрочем, он и сам требовал от всех, чтобы его называли «сэр». Ведь он всё-таки был второе лицо на Окраине после мэра.
– Уж сделай милость, Шериф.
Наезд не получился, но Мэра это не огорчило. Ответ Шерифа его успокоил. Раз тот сам не знает, что здесь происходит, значит, не он всё это затеял и импичмент ему не грозит. Мэр незаметно облегчённо вздохнул и расслабился.
Они вошли в круг бушевавшей толпы и встали около вождей. Мэр криком пытался утихомирить своих подданных, но его никто не услышал. Тогда Шериф сунул пальцы в рот и так свистнул, что у самого уши заложило. Все в раз замолчали, и гробовая тишина нависла над Пустырем.
– Что случилось, великие вожди? – воспользовавшись затишьем, спросил индейцев Шериф.
– Вездесущий Макс сказал, что убили Лизку. Мои воины требуют мести, – степенно ответил Виннету.
– Мои воины требуют того же, – добавил Чингачгук.
При таком известии сход зашумел с новой силой:
– Кого убили? Лизку?!!
– Кто это сделал?!!
– Кто её убил?!!
– Что?! Убили Лизку?!!! – впал в ступор Мэр.
Охрана и забота о Лизке была вторым пунктом в его предвыборной программе, и он был ошеломлен этим известием больше других. Его словно кирпичом огрели. Понадобилось некоторое время, чтобы лицо у него приняло осмысленный вид, а в глазах появились проблески жизни. Вытаращившись на Макса, как на воплощение зла, он в сердцах воскликнул:
– Не может быть!!!
– Это так, сэр, – стал оправдываться тот. – Я своими глазами видел её труп…
– Вот именно, труп, – вмешался Шериф, ибо опять поднялся шум. – И ещё неизвестно, чей это труп. Макс увидел его в подвале Скрипа, когда его скрутил понос. Сами понимаете, при таких серьёзных обстоятельствах легко обмануться.
Народ притих. В смерть Лизки не верил никто. Шериф тоже не хотел верить, и где-то в глубине души у него теплилась надежда, что он прав. Хотя, как детектив, прекрасно понимал, что это самообман. Вездесущий, как и все здесь присутствующие, любил Лизку и знал её как облупленную. Он не мог ошибиться.
– Уф!
Мэр облегчённо выдохнул. Ему тоже хотелось, чтобы Шериф оказался прав. Для пущей уверенности он решил переспросить. Вытащив из кармана чёрного смокинга носовой платок и вытирая им потное лицо, он повернулся к Шерифу:
– Где, ты говоришь, он её увидел?
– В Скрипе, сэр.
– В Скрипе? – ужаснулся Мэр. – А что же он там делал? Ах да, понос, – вспомнил он и озабоченно покачал головой, глядя на Макса. – Да, это серьёзно. Конечно, тут легко ошибиться. Мало ли что привидится с перепуга.
Детвора молчала, ожидая, что ещё скажет Шериф. Лишь Макс, заваривший всю эту кашу, молчать не стал. Он не хотел, чтобы его выставили посмешищем.
– Я не мог ошибиться! – твёрдо заявил он. – Я…
– Заткнись! – шёпотом, сквозь зубы, чтобы больше никто не смог услышать, осадил его Шериф. – Всё, что ты мог, ты уже натворил. Теперь моя очередь.
– Итак, леди и джентльмены, – обратился он затем к Сходу, – Макс нашёл труп. И если это даже труп Лизки, как он утверждает, то ещё неизвестно умерла ли она сама или была убита. А может это несчастный случай? Сами понимаете, в доме Скрипа возможно всякое…
Все одобрительно загудели. Они знали, что такое Скрип.
– Так вот, – Шериф махнул рукой, требуя тишины, – я считаю, что больше нет нужды продолжать этот спектакль, который вы тут устроили. Прежде надо досконально разобраться в этом деле, а уж потом…
– Вот ты и разберись, – Мэр хлопнул его по спине, – на то ты и шериф.
– Точно!
– Конечно, пусть разберётся!
– Давай, Шериф!
Сход снова загудел, зашевелился, но тут встал Чингачгук и поднял руку. Стало тихо, словно выключили звук. Авторитет вождя был непререкаем.
– Белый вождь сказал правильно, нужно разобраться. Пусть он расследует это дело, разберётся что к чему, а потом, когда мы сегодня вечером снова соберёмся, он нам всё расскажет. Если тебе понадобиться помощь, Шериф, мои воины к твоим услугам, – затем вождь повернулся к Сходу, поднял руку и закончил. – Хау, я всё сказал!
Вслед за ним выступил Виннету. Он поддержал собрата и предложил всем сейчас разойтись.
Показывая пример, оба вождя тут же ушли, забрав с собой воинов. Народ сразу убавился больше, чем наполовину. Но и остальные тоже не стали задерживаться. Вскоре на Пустыре остались только Мэр, Шериф и Макс. Чуть поодаль от них сверкал на солнце мопед, на котором гордо восседал Винтик, личный шофёр Мэра. Вообще-то, мопед принадлежал Мэру, но Сход решил, что при высокой должности не приличествует водить транспорт самому, и выделил ему водилу.
Мэр взял Шерифа под локоть и отвёл подальше от Макса.
– Тебе придётся, как следует постараться, Шериф, – сказал он ему, вначале убедившись, что Макс не сможет теперь их услышать. – Если то, что наговорил этот рыжий, подтвердиться, тебе будет нелегко. Конечно, я обещал, что Лизку будут надёжно охранять, но ведь именно ты был обязан оградить её от всех неприятностей.
– Только не надо всё сваливать на меня, сэр, – предупредил Шериф. – Если Лизка мертва, вам это всё равно не поможет.
– Да нет, – спохватился Мэр.
Сейчас в его планы не входила ссора с человеком, от которого зависело его будущее как мэра. Недовольно поморщившись, он продолжил, но уже другим тоном.
– Я просто хотел сказать, что это дело нужно замять и как можно скорее.
– А если это Лизка?