Сергей слушал – и понимая, что говорит Иван, и всё ещё не веря тому, что происходит сейчас на этой кухне, на его глазах; однако, по мере продолжения монолога актёра, играющего свою очередную роль, Сергей всё более осознавал: происходящее – реальность, и, по мере осознания, в душе стремительно нарастала волна неуёмного бешенства. Не говоря ни слова, Сергей взял со стола широкий, недавно остро наточенный нож и вонзил его чуть повыше ненавистно двигавшегося кадыка. Ирина дико заорала, вскочила и испуганно забилась в угол, с ужасом глядя оттуда на Сергея, на упавшего на пол хрипящего, истекающего кровью, а чуть погодя – бьющегося в конвульсиях и, наконец, затихшего Ивана, опять на Сергея…
-2-
Девять лет общего режима – таким был приговор суда, принявшего во внимание состояние аффекта Сергея в момент совершения преступления, но не пожелавшего закрыть глаза на его алкогольное опьянение.
Потянулись долгие годы заключения…
Администрация заведения, где отбывал срок Сергей, с пониманием относилась к сексуальным потребностям заключённых, и им разрешались свидания с жёнами и подругами в специально отведённом для этого помещении. Сергей тоже встречался с женщиной – познакомились по переписке, – но скучными вечерами вспоминал чаще не о ней, а об Ирине.
Мама Сергея старалась раз в неделю проведать его, но получалось не всегда – семья, заботы.
– Мамуль, – сказал как-то раз во время их свидания Сергей, – а Ирина… спрашивала про меня?..
Мать посмотрела на сына, как на ненормального, подумав: «Сдурел, что ли?.. Как такое может быть – после всего, что произошло?..»
– Нет, Серёжа, не спрашивала…
-3-
Прошло шесть лет.
Сергей, примерным поведением и ударным трудом заслуживший условно-досрочное освобождение, шёл по благоухающему от пёстрых, цветущих клумб проспекту родного города, наслаждаясь тёплым летним вечером.
«Благодать-то какая!.. Как всё-таки классно жить на свете!.. Вот так бы бродил и бродил по городу – до самого утра!..»
Сергей вдруг обнаружил, что оказался возле дома Ирины. Ноги сами принесли его сюда, и он подумал… а почему бы и нет?.. Решительно войдя в подъезд, поднялся на третий этаж и, не раздумывая, нажал кнопку звонка.
– Здравствуй, Ира, – спокойно произнёс он, когда дверь открылась.
– Здравствуй, Серёжа, – будто не удивившись нисколько, ровно ответила Ирина.
– Вот. Освободился недавно… Можно к тебе?..
– Проходи, – Ирина впустила его в квартиру и закрыла дверь.
-4-
– Здравствуй, Марь Васильна! – отпирая дверь в квартиру, услышала мама Сергея за спиной голос соседки, живущей этажом выше и спускавшейся по лестнице.
– Добрый день, Татьяна Николаевна, – ответила она и заботливо поинтересовалась: «Как ваше здоровье?..»
– Ох, добрее деньки бывали!.. – заулыбалась соседка. – Да как здоровье?.. По возрасту, по возрасту… Да по погоде… Васильевна! А я слыхала, сынок твой вернулся!.. Вот радость-то, а ты молчишь, нет чтоб похвастать – не грех ведь!.. Ну, и слава богу!.. Теперь вот оглядится по сторонам, присмотрит какую-нибудь, оженится, детишки пойдут… Он ведь красавец писаный у тебя!.. Или уже приглядел?..
– Так ведь… – Мария Васильевна смутилась, но решила не темнить: шила в мешке не утаишь. – Есть ведь у него… Ну, та, из-за которой всё случилось… Живут они опять вместе…
Она отворила дверь и шагнула в прихожую.
– До свидания, Татьяна Николаевна.
– До свидания… – сказала соседка в закрытую перед ней дверь.
Задумчиво постояла несколько секунд, потом вдруг очнулась.
– Ох, чудны дела твои, Господи! – покачивая головой, промолвила она и пошла своей дорогой.
*Так случилось, что, спустя год после написания этого рассказа, на одном из сайтов автор познакомился с женщиной из Израиля, которая продолжала горевать по поводу актёра из российского провинциального театра (того самого!), её любимого мужчины, зарезанного каким-то подонком по неизвестной причине.
Не губите цветы!..
Солнце нещадно припекает. Из раскинувшейся вокруг бескрайней степи ветер приносит и расшвыривает по перрону и привокзальной площади песок. Площадь – это небольшой пятачок земли, старательно утоптанный тысячами ног. В воздухе витает тоска.
На неуклюжем перроне только двое парней лет по двадцать – двадцать пять да она, Кавтора. Остальной люд прячется от жары в здании вокзала. Кавтора сидит на скамейке, облезлой от жестоких солнечных лучей и редких дождей. Парни переминаются с ноги на ногу поблизости, время от времени посматривая на красивую девушку. Скоро должен подойти поезд. Кавтора ждёт его с нетерпением и страхом: а вдруг проводник не согласится пустить её в вагон?.. Денег на билет не хватает, их у неё меньше, чем на половину стоимости проезда. А ехать надо, срочно. Пришло сообщение: серьёзно заболела мать. По словам доставившего известие, жить ей осталось недолго: речь идёт о считанных днях. Успеть бы…