Покидая поместье, Алекс погрузился в раздумья. «Довольно интересное знакомство. Горюющий отец, вдовец, вновь обретет сына… Он теперь готов присоединиться к изгоям на севере, чтобы завоевать доверие своего мальчика. Его связи и опыт могут быть крайне полезны, но рассчитывать, что семейный вопрос решится легко и непринужденно, как по накатанной, также не приходилось. Эту карту, увы, никак не разыграть: отношения отцов и детей, истинность помыслов Ланзо… Тем не менее, эта встреча, как копилка возможностей, тоже сойдет. Что-нибудь да выстрелит. Теперь же остается все внимание сосредоточить на трех прекрасных девушках, за которыми нужен глаз да глаз. Иначе уведут из-под носа. Вперед, в театр!»
…Алекс сидел за столиком летнего кафе напротив здания театра и посматривал на городские часы, между тем потягивая прохладительный напиток с кусочками ягод. В голове складывалось отчетливое понимание, что он опаздывает на пятнадцать минут к началу представления. Медлить дальше было бы свинством по отношению к спутницам и, оставив монеты на столе, он зашагал к центральному входу мимо массивных каменных колонн.
Здание имперского театра – наследие, оставшееся современным людям от предыдущей цивилизации: просторные залы, украшенные мрамором, панорамным стеклом, в которых были запечатлены 3D картины исторической и культурной ценности. Их авторы воспроизводили оригиналы предыдущих эпох в различных формах, от сферы для классических произведений до геометрических фигур для авторов авангардизма. Объемное искусство в свое время стало следующей вехой загнивающего учения о методах изображения объектов. Фрэнк был довольно специфической личностью и предпочитал избегать людей. Он посвящал свое время лишь науке, искусству и изредка радовал себя компанией доступных женщин. Часть картин была известна и Алексу, поскольку Фрэнк повесил репродукции известных авторов в своей квартире. Хотя по большей части это были произведения модных авторов его времени.
Оставив позади главный зал с непомерными размерами люстры, – несколько тонн горного хрусталя и сложной геометрической формы, напоминавшей корни дерева и стенды с произведениями искусства, – Алекс поднимался по мраморным ступеням, касаясь позолоченных перил, украшенных декоративной ковкой по металлу в форме лепестков, миниатюрных зверей и пейзажей местности. Его не покидала мысль, что люди по-прежнему пируют на остатках былого величия. Ничего так и не привнеся за последние семь столетий от себя. Особенно это бросалось в глаза, когда он шел по темному коридору, лишенному естественного, дневного света, увешанному на протяжении всего пути осветительными приборами. Разумеется, никакого электричества не было и подавно, а вместо источников света в разъемах красовались свечи, наполняя пространство ярким светом красно-желтого оттенка, в лучах которых гобелены, украшавшие стены коридора с изображением баталий всадников под гордо реющими стягами и драконов, выглядели особенно мрачно.
Молодой человек, по всей видимости, билетер, услужливо сопровождал Алекса всю дорогу вплоть до двери в ложе, поскольку без него пришлось бы изрядна блуждать по здешним закоулкам. Нужная дверь, как по мановению палочки, распахнулась перед самым носом, и из нее вытолкнули некоего джентльмена. Да так, что тот умудрился запутаться в своих ногах и распластался по полу, под причитания, что он из благородных, и как она смеет с ним так обращаться. Конечно, не обошлось и без брани. Билетер поднял слетевшие с ноги господина туфли, помог ему встать и оправиться. Лиза обратилась к сотруднику театра: «Будьте добры, проводите господина согласно билету». Парень, принося извинения за подобный инцидент, предложил сопроводить мужчину. «Проблемы?» – спросил Алекс у Лизы. «Вовсе нет, всего лишь небольшое недоразумение. Мужчина ошибся дверью», – с улыбкой ответила она. А господин, убедившись, что девушки в ложе не одни и кавалер всего лишь задержался, задрал нос и начал демонстративно поносить и театр, и сотрудников, и то, что это – вина заведения, и он не совершил бы подобную ошибку, если бы не… Далее было уже неинтересно. Он удалялся вслед за билетером.
«Алекс, и где же ты так задержался? Знаешь, а ведь это полностью твоя вина, что в твое отсутствие к нам клеятся всякие», – говорила Лиза повышенным тоном, но ямочки на щеках в уголках рта указывали, что она еле сдерживает восторг и улыбку. Что в головах девочек порой творится, им самим неизвестно. Может, она и рада тому, что поставила на место зарвавшегося благородного? «Виноват, каюсь. Но это в целом было предсказуемо. Разве нет?» «Да-да, поменьше занудства и присоединяйся к нам, пока следующий ощипанный павлин не прибежал до нас, вдоволь наглядевшись через бинокль. Это, вообще, нормально? Половина зала – напротив нас, и все смотрят на наше ложе, нежели на происходящее на сцене», – возмущалась девушка, задаваясь скорее риторическими вопросами.
Время было погрузиться в мир прекрасного, тонкого, того, что Алексу недоступно. Как, впрочем, и не интересно. В рейдах он на такое успел насмотреться, что эти шоу и представления под авторством людей, которые чаще не показывали своего носа дальше городских ворот, вызывало в нем здоровый скептицизм и неприязнь. Прикрыв дверь, после того, как Лиза вошла и уселась на место, Алекс нырнул сквозь тяжелые занавески вслед за ней, отделяющие ложе от прихожей. Четыре места на балконе, небольшой столик под мелочь, аксессуары или напитки и, конечно же, лучший вид, который можно себе позволить за четыре золотых.
За исключением монолитных кресел на манипуляторах остальные элементы, обивка и даже дерево, служившее отделкой ложа, были недавно обновлены. Механизмы кресел работали от электричества, а потому все функции вроде смены положения, угла наклона спинки, подголовник, выдвижной подставки для ног, наушники с дублирующим переводом на десяток распространенных языков и прочее, вплоть до вибрации, были совершенно бесполезны. Походило на то, что кресла оставили, скорее, как дань моде, нежели в силу практичности. Конфигурация мест в ложе была 2х2, и первая пара мест была занижена по отношению ко второй. Сестры сидели на нижних местах, Лиза на верхнем левом. Обернувшись, жестом руки она пригласила Алекса сесть рядом.
Актеры носились взад и вперед от одного края сцены к другому, открывали рты и корчили гримасы, пытаясь изобразить драму, переживания их героев. Постановка рассказывала о судьбе одного из бессмертных: моменты его биографии, службы, бесчисленных сражений, душевных страданий, неразделенной любви и, под конец, он должен будет сразить злобное чудовище – легендарного юнит’а и за заслуги перед Империей этот человек удостоится присоединения к числу избранных. Все это было стандартной сборкой из всего, что подвернется под руку писателю сего шедевра.
Если опустить авторские вольности, Алексу показалось, что он знает, о ком шла речь. Из одиннадцати текущих глав гильдий только трое были удостоены своих позиций за боевые заслуги. Прочие получили свои посты по представлению или на правах приемников от предыдущих глав по причинам добровольного ухода или смерти в бою. И, нет, ни один из трех глав гильдий собственноручно не убивал легендарного юнит’а. Это – вне возможностей одного человека. Алекс покупал билеты как бы наугад. Названия не знал и по отдельным эпизодам постановки понял, что речь шла о главе города-гильдии Гефест. Из всех только он мог быть близок к тому непотребству, что происходило на сцене. О нем ходили совершенно разные слухи, и после дарования отторжения он не стал более покладистым. Жил более чем в свое удовольствие, нежели фанатично служил Бессмертным отцам.