Посещение привилегированных торговых лавок и домов красоты, где ценник могли позволить себе лишь сливки общества, девушек определенно преобразило. От одного взгляд на просто хорошую и милую девочку Лизу, челюсть буквально отвисала. Вчерашняя искательница Лиза этим вечером предстанет светской львицей, с неотразимой грацией на высоком каблуке и шармом, ранее который за ней было сложно приметить. О сестрах Гая и Мила говорить что-то было сложно. Девушки и без одежды, подчеркивающей их природные достоинства, были статными и высокими. Стоило им одеть облегающие вечерние платья, и близко не лежавшие с пышным шторами, какие нацепила на себя дочь управляющего, от них глаз было не оторвать. Девушки даже умудрились завить волосы для объема, подобрать небольшие драгоценные украшения, подчеркивающие их юное положение и дополнить их эстетикой декоративной росписи лица, шеи и рук. Вкус у Алекса, конечно же, отсутствовал, но он посчитал, что двадцать золотых были спущены не зря. «Выглядите бесподобно», – единственное, что он смог выдавить из себя. На лице у Лизы появилась некая прострация. Возможно, она ожидала большей реакции. «Просто бесподобно? Это как-то не тянет на двадцать золотых», – в некой форме досады комментировала девушка, чуть ли не разведя руками. «Хорош паясничать. Ты и без этого наряда выглядишь лучше большинства городских девиц. У нас еще есть работа, которую предстоит сделать», – произнес юноша, оставаясь с каменным, равнодушным лицом. И вручил Лизе кошели с золотыми, документ, подтверждающий происхождение денег, добавил еще монет для аренды специального дилижанса до Сеигле.
Лиза приняла эстафету и скрылась в дверях местного отделения имперского банка в городе Пиллар, чтобы заказать на следующий день столь нужное для начала строительных работ серебро. Сам Алекс попасть в отделение банка не мог. На входе стоял досмотровый отряд хорошо вооруженных наемников. Дополнительные меры безопасности банка и одна из причин, почему в путешествие в Пиллар Алекс вынужденно взял Лизу. Спустя четверть часа, согласно городским часам, девушки покинули банк с распиской, подтверждающей заказ на следующий день. Молодые люди обменялись – расписку на билеты в театр плюс деньги на карманные расходы, чтобы девушкам было чем себя занять. Прощание до вечера и Алекс уже несется через половину города для встречи с крупным землевладельцем.
…«Времени до представления остается совсем ничего. С учетом продолжительности пути, на разговор можно уделить от силы полчаса», – подумал Алекс, рассматривая старинные часы. Юношу приняли без промедления. Все указывало на то, что этот самый землевладелец его ждал. А раз ждал, значит, предварительно перенес дела и встречи на день. И единственный вопрос, уместный в данной встрече: «А мог ли сам Алекс быть настолько полезен одному из благородных, сколь много тот вкладывает усилий в их встречу?» Ланзо Адалмунд – так представился мужчина средних лет. До знакомства с ним Алексу пришлось преодолеть немалый путь: внешнее ограждение из кованого железа, ворота, которые любезно распахнул дворецкий, затем следовали десятки метров клумб и кустов, обрезанных под разные чудные формы, между которыми местами стояли декоративные емкости с водой вроде амфор. Особняк, роскошно украшенный колоннами и резьбой по камню, стоявший посреди многовековых деревьев, сорт которых Алексу был не знаком. И без наличия фамилии все это указывало, с кем юноше предстояло говорить. У этого человека имелись не только деньги, но и положение в обществе.
Хозяин дома принимал в своей гостиной, у камина, деловито тасуя содержимое кочергой для более равномерного прогорания и лучшего визуального эффекта. Этот человек не торопился говорить с Алексом, обдумывая каждое слово, прежде чем озвучить. Хозяин начал с того, что хотел осведомиться о принадлежности юноши к вопросу, его интересующему. «Молодой человек, вы возглавляете поселение, о котором говорила вчерашняя гостья?» «Позволите вас называть просто Ланзо?» «Как пожелаете. Меня интересует суть вопроса. С тем ли я говорю, как мне было обещано?» – деловито оставался на своем мужчина. «Ланзо, я один из основателей лагеря по ту сторону границы. Меня зовут Алекс, из числа плебеев. Я здесь по вашей просьбе, переданной моей спутницей. Хотелось бы узнать, что нужно вам от простолюдина?» «Хочу увидеть сына. Мы с ним неважно простились, когда он уходил в легион. Затем новости о сражении второй имперской армии с новой волной. Вчерашнее послание, давшее проблеск надежды. Но, вместе с тем, оно же породило множество вопросов. Новости Империи пишут одно. Текст послания от сына – другое. И, право, я даже не знаю, его ли рука выводила строки. Или это неуместный фарс? Мне нужно увидеть моего мальчика!» Мужчина говорил искренне, в уголках его глаз скапливалась влага, но он ее поспешно удалил платком. «Ланзо, поймите меня правильно. Вопрос, захочет ли сын увидеться с вами? Послание подлинное, и ваш сын, в числе выживших, живет в нашем лагере. У нас свободное поселение, за исключением того обстоятельства, что мы трепетно относимся к нашей внутренней среде. Иными словами, если вы захотите его забрать, а он согласится – он свободен. Если вы хотите приехать как гость, это исключено. Вы не купите гостеприимство наших людей, да и мы как-то не готовы создавать особенных условий, даже если нам предложат монеты». «В послании от него нет ничего о нем самом. Он написал лишь то, что жив, что я не должен верить в ложь о второй имперской армии. Далее он напоминает мои слова и добавляет, что я не должен быть слепцом и верить в… Впрочем, не важно. Это наш давний спор и конфликт», – мужчина был несколько подавлен воспоминаниями. «Ланзо, вы выглядите как человек практичный. Просто задайте вопрос», – Алекс старался вернуть к предмету встречи. Мужчина спросил: «Если он меня не простил, мне потребуется время. Могу ли я остаться у вас?»
Юноша принялся демонстративно ходить из стороны в сторону и детально объяснять: «Понимаете, Ланзо, у нас небольшой лагерь пока что. Мы выстраиваем специфическую систему распределения вознаграждения за труд и разделяем всю собственность между участниками. И мы не готовы рассматривать варианты гостевого пребывания людей со стороны. Это может подорвать те устои, которые мы формируем. В качестве нашего жителя я готов вас принять с распростертыми объятиями, если вы возьметесь, к примеру, за организацию сельского хозяйства или животноводства. Но ни в коем случае – как гостя». «Было время… Хотя, сейчас это будет неуместно», – поправился Ланзо. «Возможно, пришла пора что-то менять. Время берет свое. Сын не сможет вернуться ко мне, я это прекрасно понимаю. Его тут же вздернут как дезертира. Прятать его от закона будет выше моих сил и убеждений. Но, быть может, мне пора отступиться от своей закостенелости и попробовать услышать, что он хотел сказать раньше. Мне нужно уладить здесь кое-какие дела, прежде чем быть готовым его увидеть. Я хочу, чтобы вы взяли с собой моего поверенного, который проведает моего мальчика и даст мне знать о том, как обстоят дела. Это возможно?» – поинтересовался мужчина. «Подобным образом мы договоримся. Пусть ваш человек подойдет на площадь перед имперским банком завтра к открытию. Я буду ожидать его у фирменного дилижанса имперского банка. Сейчас же вынужден откланяться», – сказал юноша, протягивая на прощание руку. Свое рукопожатие Ланзо подкрепил словами: «Спасибо, молодой человек. Я утратил было надежду воссоединения. Он – последний, кто у меня остался».