Отвела глаза.
Но руки мои не убрала, лишь чуть отодвинула от промежности.
***
В тот миг еще ВСЕ можно было исправить.
Она могла показательно возмутиться, пригрозить горилоподобным мужем, дать мне пощечину, оттолкнуть, наконец.
И я бы не упорствовал, принялся бы извиняться, пеняя на умопомрачение от ее красоты, выпрашивая любой способ загладить вину.
Однако Аня не возмутилась. И руки мои не убрала.
Я до сих пор не могу объяснить, почему так случилось.
Пожалела? Или снизошла? Или с мужем поссорилась и захотела ему отомстить за невнимание и постоянную занятость?
Но об этом я ПОТОМ размышлял, посекундно разбирая наше случайное невозможное свидание. А тогда…
Глава пятая
Ретроспектива: 2008 год, Киев
(продолжение)
***
Тогда я заворожено обмер, пойманный на горячем, у чужой жены под юбкой.
Я не знал, что делать дальше, как обыграть нелепую ситуацию.
И она! Она сидела, как истукан – ни «да…», ни «нет!» – отрешенно смотрела в окно, будто ее не касались мои потные руки.
Мы замерли. В упавшей тишине было слышно наше сбитое дыхание. Я чувствовал ладонями участившийся пульс, который отдавался в ее ногах. В унисон, будто подстроившись под метроном, стучало у меня в голове.
Долго так продолжаться не могло, иначе нелепая любовная сцена превратится в фарс.
– Вы мне ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ нравитесь… – выдавил я. Голос был жалкий, как у попрошайки. – Давно. Как только вас увидел. Я о вас мечтаю…
– И вы меня хотите? – шепотом спросила Аня, не глядя на меня.
– Нет! То есть – да… Я даже не знаю. Не смею… Я не причиню вам… Лишь дотронусь.
Она неожиданно отпустила мои руки.
– Поклянитесь, что НИКТО-НИКТО, НИКОГДА-НИКОГДА, об ЭТОМ НЕ УЗНАЕТ, – прошептала Аня, прожигая меня пламенем серых глаз.
– К-клянусь…
***
Липкая нерешительность сковала мое тело.
– Так вы согласны? – тихо, будто опасаясь чужих ушей, спросил я, уже умирая от неожиданного подарка, страшно боясь любого ответа.
Аня не ответила, опять повернула лицо к окну.
«Она СОГЛАСНА!.. — понял я, осознавая всю невозможность сложившейся ситуации. – А если сейчас кто зайдет?Если муж узнает? Если…».
Полчаса назад, на эмоциях, в сердечном порыве, безмерно симпатизируя этой красивой молодой женщине, начав невинную игру в гляделки, я даже представить не мог, что ТАКАЯ будет согласна со мною, в служебном кабинете, в школе…
***
«Воистину, неисповедимы пути!».
Я отпустил ее бедра – ладони мои пылали от подъюбочного жара.
Поднялся и закрыл дверь кабинета на замок.
Возвратился на затекших ногах к Анюте.
Она все также сидела в кресле, наблюдала за мной. Обреченности в ее глазах не заметил. Там был интерес и тревога. И едва уловимая брезгливость.
***
Я подошел к Ане, взял ее покорные ладони в свои.
Наклонился, чтобы поцеловать.
– Не нужно, – Аня отвернула голову. – И как вы собираетесь ЭТО делать?
– Давайте на «ты», – попросил я.
– Как мы будем это делать? – повторила Аня, не реагируя на мою просьбу. В ее голосе сквозило раздражение.
Я снизал плечами. Я действительно не знал. Не предполагал. Не готовился. Даже не представлял, что ТАКОЕ возможно.
– Вы же мужчина, – сказала Аня; в голосе отчетливо проступили глумливые нотки. – Зачем тогда начинали?
Она была права, но упрек меня задел.
– Поднимитесь. Станьте коленями на сидение кресла.
Анна встала. Изучающее посмотрела на меня, будто оценивая серьезность моих намерений: пальчики нервно теребили подол юбки.
– Повернитесь… Повернись!
Она повернулась ко мне спиной, лицом к креслу.
– А теперь становись коленями на сидение.
Она уперлась руками в спинку кресла. Нерешительно поставила одно колено, затем второе. Открылись запачканные подошвы осенних туфелек.
Я присел, поочередно снял ее туфли.
– Теперь подними подол.
Она не шевельнулась. Лишь шмыгнула носом.
***
Я подхватил юбку обеими руками, дернул вверх, выворачивая на спину. Юбка затрещала в нескольких местах.
– Ой! – взвизгнула Аня, обернулась через плечо. – Осторожнее…
– Нужно было самой!
Под колготками виднелись простенькие трусы, бежевые, в мелкие цветочки; одна половинка трусов сдвинулась, застряла меж ягодиц.
Сами колготки были на нее чуть маловаты, сантиметра на три провисали в промежности.
«Вот как выглядят чужие жены под юбкой…».
Я решительно ухватился за поясок колгот.
– Сама! – возразила Аня и принялась правой рукой – левой держалась за спинку кресла – спускать колготки.
– Вместе с трусами. До колен!
Она заторопилась, но все равно выходило медленно. По чуть-чуть показалась попка в мелких прыщиках, а между ягодицами – коричневый бублик ануса с небольшим пупырышком нарождавшегося геморроя. Затем розовые губы ее тайны, покрытые по краям каштановыми волосками. Я почему-то знал, что именно такого цвета волосы у нее ТАМ.
***
Ждать больше я не мог. Ухватил колготки за пояс, одним махом сдернул на бедра.
Аня опять взвизгнула, выгнула спину, но я не обращал внимания.
Протянул руку, охватил ладонью ее открытую тайну, чуть потискал. Она была горячая, влажная и липкая.
Аня явно не была готова к ТАКОМУ развитию наших отношений. На ней были несвежие трусы, и она пахла.
***
Я поиграл с ее бархатной промежностью, хлопнул по ягодице и принялся расстегивать брюки. Щелкнула пряжка.
– Вы меня сейчас будете… это? – обреченно спросила Аня.
Она вывернула голову, стараясь увидеть, что происходит сзади.
– Буду! – честно признался я, задыхаясь от нахлынувшего желания.
– Не надо! Вы же говорили, что лишь потрогаете.
Я ничего не ответил. Что я мог ответить?
«Можно подумать, она не понимала, что ее ждет?..».
Я расстегнул брюки, высвободил на свет полумертвого приапа, который за два часа общения с девушкой многократно наливался и опадал; как результат – заснул летаргическим сном.
Наша прелюдия безнадежно затянулась, подарив мне десяток полюционных микрооргазмов. Зато теперь…
«Соблазнитель, блин!».
Я взял безжизненное щупальце у основания, помотал, хлопнул несколько раз об Анино молочное бедро. Признаков жизни щупальце не подавало.
Зато всхлипнула Аня.
– Не кончайте в меня… – пискнула в нос. – У меня, как раз, овуляция.
– Ты чего плачешь? – спросил я, перестав теребить мертвеца. Толку все равно не было.
Аня разогнулась. Стоя коленями в кресле, вполоборота обернулась ко мне: несчастная и растерянная. На ресницах блестели слезы.
Взгляд мой нечаянно скользнул вниз: Анин лобок был покрыт пышными каштановыми кудряшками.
Заметив мой взгляд, она одернула блузку, смущенно прикрыла тайну и, уже не сдерживаясь, дала волю слезам.
Вышло очень натурально. Возможно она, и в правду, страдала.
– По-че-му ты плачешь? – Это было невыносимо! Я чувствовал себя последним мерзавцем!
– Сейчас я изменяю м-мужу, – она зарыдала сильнее. – А я никогда…
Она забрала руки с лобка и прикрыла глаза.
***
Я уставился на плачущую Аню. Обливаясь слезами, всхлипывая и шмыгая носом, она, в один миг, из объекта вожделения превратилась в сестру, и даже дочку, в несчастную обиженную девушку, которая страдает.
– Ладно, – сказал я. – Одевайся… Одевайтесь.
– А-а работа? – икнула Аня, утирая красный нос.
– Будет вам работа. Вы же написали заявление.
– Ну, да…
Девушка мигом престала плакать, стала на пол. Одним движением натянула трусы с колготками. Расправила.
«Неужели она думала, что я помешаю ей выйти на работу, если…».
Я устало сел в освободившееся кресло, которое еще совсем недавно обещало стать местом наслаждения, а сейчас было обычным потрепанным креслом.
«И местом незавершенного гештальта… И будет об этом напоминать, черт бы его побрал!».
***
Анна же тем временем надела туфельки, поправила перед зеркалом прическу, накрасила помадой губы, попудрила носик.
Где и делась та испуганная девчонка, которая плакала над возможной изменой? Передо мною стояла деловая женщина, которая, умело играя, добилась своего.
– Надеюсь, я вас удовлетворила? – спросила Аня, когда все было собрано и приведено в надлежащий порядок. – И мы с вами в расчете. И вы больше НИКОГДА не предложите мне ЭТИМ заниматься. И НИКОМУ не скажете. Потому… потому что, если об этом узнает муж! Вы представляете, что с вами будет? А не узнает – не заподозрит. И никому не будет плохо. Вы понимаете?